Перебежками, всячески пригибаясь и прячась за разбросанными там и сям небольшими кратерами, они сумели незаметно подойти прямо до того самого каменного полуразрушенного здания, которое Картахан называл портиком. Рядом с ним кипела бурная деятельность – человек 20-30 действительно возили туда-сюда пустые или наполненные кусками породы тачки. В отроге скалы, которая находилась прямо за развалинами, виднелся довольно-таки большой темный провал, из которого собственно белые братья и вывозили породу.

Недалеко горел костер с водруженным на него котлом, около которого суетились несколько женщин. Теперь стало окончательно понятно, куда девалось все население поселка.

Разглядывая эту бурную деятельность, Элайн подумала:

«Любопытно, чем же эта Ланнат сумела их подчинить? Явно не брюквой. Хм, надеюсь, что на расстоянии ее подчинение не действует...»

Но их незаметность, разумеется, долго продлиться не могла. Никто из Их Величеств разбойничьим навыкам не обучался - поэтому невидимость им была недоступна.

В конце концов, один из мужчин, увидев группу вооруженных незнакомцев, пронзительно закричал и выхватил свой нож из-за пояса.

«Поразительная смелость. У них даже не боевые кинжалы, а обычные тесаки. Что они собираются с ними делать против доспехов из драконьей кости?»

Вся эта деятельность по вывозу содержимого скалы на поверхность приостановилась не сразу - видимо не все рабочие обратили внимание на вопли наблюдательного охранника. Тем не менее, довольно-таки скоро, все, кто мог, побежали к входу в провал и столпились около него. Один из охранников, выделяющийся от остальных особо расшитым поясом, схватился не за свой тесак, а за левую руку и неистово начал что-то крутить на пальце.

- Кольцо! Он трет кольцо. Ага, вот как они вызывают эту Ланнат! - голос Картахана был достаточно тверд для связанного бездоспешного мага. - И все-таки у вас еще есть время разрезать мои веревки! Ну же! Сделайте это!

Элайн, выхватив меч, повернулась к нему:

- Нет! Ты лучше беги вперед и показывай дорогу к штреку. На открытом пространстве у этой ведьмы будет преимущество! Ну!

Малефикар заколебался.

- Я? Вперед? Но на мне нет брони...

Королева схватила мага за руку и рывком толкнула вперед. Если бы не сгущающаяся опасность, она бы ни за что не дотронулась бы до него. Но сейчас ей было не до брезгливости.

- Бегом!! Алистер, меч к бою! Как только Ланнат появится, то...

Она не успела договорить. Король тоже не успел ничего сделать.

Позади них на землю стремительно упало белое облако и мгновенно сконденсировалось в женщину с крылатым посохом в руке. Теперь не ней была не белая накидка, а светлая узорчатая мантия.

Стремительный взмах ее посоха - и Алистер с Картаханом слегка покачиваясь, застыли на месте. А Ланнат нацелила посох на обернувшуюся к ней королеву:

- Стой где стоишь, Элайн Кусланд! Если ты сделаешь хотя бы один шаг, то я, скорбя сердцем, буду вынуждена убить твоего мужа.

Ее Величество с неприкрытой злобой уставилась на Ланнат:

- А меня ты почему не захотела парализовать? Скорби не хватило?

- Ты почему-то не поддалась моему колдовству. Впрочем, это уже не имеет значения. Ты слышала, что я сказала тебе.

- Тониус! - громко позвала колдунья. - Принесите самые прочные веревки, чтобы связать этих преступников, да побыстрее!

В стоящей толпе белорубашечников появилось какое-то движение. Видимо, тот самый Тониус взялся за поиск вяжущих средств.

- Ответь, во имя Создателя, для чего вы пришли сюда, а не ушли обратно? Зачем Вам понадобился Храм Андрасте?

- Нет, лучше ты объясни мне, с какой стати я должна тебе отвечать? - холодным тоном спокойно произнесла Элайн. Ей уже приходилось бывать в таких переделках и она прекрасно знала, что бесноваться сейчас крайне неразумно. Парализация не может длится бесконечно. Поэтому время работало на нее, пока до них не добрался с веревками, этот, как его – Тониус.

- Ну если не хочешь отвечать... Я могу тебе помочь, несчастная женщина, - Ланнат слегка оперлась о свой прекрасный посох. - Не говори мне, что ты не нуждаешься в помощи, - прервала она начавшую возражать королеву. - Твое горе известно всем. Ты не скрываешь его. Мы сделаем так - я постараюсь помочь тебе, а ты не будешь начинать бессмысленный бой. И кровь этих достойных людей не прольется, - она медленно повела рукой в сторону глазевших на них шахтеров.

- Ты?! Ты собралась мне помочь? - изумлению Элайн не было предела. - И это после того, как ты нас усыпила и бросила в тюрьму связанными?

Ланнат для чего-то посмотрела на свой посох. Верхушка полированного посоха, сделанного из белого дерева, была украшена распростертой птицей с пронзительно голубым сапфиром посередине. Никогда раньше таких красивых и изящных посохов Элайн видеть не доводилось.

Колдунья покачала головой.

- Я стараюсь помочь всем людям. Даже тем, кто запятнал себя убийствами невинных. Ты ведь хочешь стать матерью, верно?

Элайн лишь кивнула, напряженно рассматривая, не направляется ли кто-нибудь к ним с мотком веревки. Видимо, около скальной выработки Тониус ничего нужного для связывания не нашел. Тогда ему ничего не оставалось, как послать за канатом кого-нибудь в поселок. Или идти самому.

«Было бы очень неплохо» - подумала королева.

- Скоро, очень скоро, после долгих трудов, мы увидим Свет Желанной Справедливости. Этот подарок Создателя своей невесте исполняет любые справедливые желания достойных, - велеречиво продолжала Ланнат.

- Это ты-то достойная? - окрысилась Элайн, громко фыркнув. Ведьма вызывала у нее резкое неприятие не только своими прошлыми выходками. От ее разговоров за версту разило вульгарным лицемерием.

Колдунья по своему обыкновению сделала вид, что не услышала вопроса, хотя Элайн заметила, как злобно сощурились ее бесцветные глазки.

- Неужели тебе не надоело убивать и лить кровь? Разве ты не хочешь отдохнуть от всех своих тревог, слез и проклятий? Если ты придешь к нам, я обещаю - Свет Справедливости поможет тебе. Ты родишь от любимого мужа красивых и здоровых детей и тем самым ты наконец-то выполнишь свое предназначение перед Создателем. Судьба этого мира обойдется без твоего участия. Ты все еще можешь стать достойной матерью и заслужить свое счастье и покой.

Ланнат говорила эти прекрасные слова почти ласково, даже участливо, с вежливой улыбкой на суховатом лице. Однако ее глаза уже ничего не выражали – ни радости, ни горя, ничего. Они были пусты и бесцветны. Кроме того, эта тирада была уже знакома Элайн. Она уже слышала практически то же самое... Только вот где? Что-то очень неприятное было связано с этими словами. Кажется, это была какая-то ловушка.

«Проклятье, где же мне это уже говорили?»

Пытаясь вспомнить, она оглянулась. Алистер и Картахан все также стояли обездвиженные, наклонив головы к земле. Столь длительная парализация говорила о том, что малефикар сказал правду - магия это белой ведьмы была действительно очень сильна.

Ланнат заметила ее движение и, продолжая улыбаться, слегка пристукнула посохом. С его вершины сорвались две темные струи и ударили в короля и мага.

- Не беспокойся за них. Они постоят столько, сколько мне понадобится.

- Какая же ты сука! - с непередаваемым выражением процедила сквозь зубы Элайн. Пока ей только это и оставалось.

- Ты несдержана, груба и жестока. Но моя доброта сделает тебя счастливой женщиной. Вложи меч обратно и подойди ко мне. Я приму тебя как дочь. Посмотри на них, – она опять указала рукой на людей в белых одеждах, неподвижно стоящих в небольшом отдалении. - Они счастливы. Их никто не притесняет, ни грабит, не заставляет умирать за властолюбие владык. Я сделаю все, чтобы так было и впредь. Приди ко мне, Элайн Кусланд, и я сделаю все, чтобы ты тоже была вознаграждена справедливостью Создателя.

- Хорошо, - решилась, наконец, королева. - Если ты не хочешь кровопролития, то я готова согласиться с тобой. Ты хочешь сделать своих людей счастливыми? Так делай их хоть какими – счастливыми или несчастливыми - только отпусти Алистера! Мы разойдемся, и я забуду о вашем существовании. Вы получите свою Справедливость, а я получу своего мужа. По-моему, это вполне справедливо, - она не удержалась от кислой усмешки при последнем слове.

- Сила не на твоей стороне, Элайн Кусланд, - в голосе Ланнат появились неприятные нотки. - Ты ничего не сможешь мне противопоставить – как видишь, я сделала умения твоего мужа-храмовника бесполезными. Поэтому прими свою судьбу и стань же, наконец, счастлива.

- Так ты... - королева вовремя прикусила язык. Эта ведьма знала очень много, но кое-чего она, кажется, совершенно не учла. - Предположим, я соглашусь, - медленно сказала Элайн. Колдунья одобрительно покивала ей. - Но мой муж, скорее всего, будет с этим несогласен. Да что там – «скорее всего»... Он наверняка будет против. А без Алистера я никогда не буду счастлива. Что тогда?

- Пустяки. У меня есть надежное средство, чтобы сделать его согласным.

- Да? И что же это за средство?

- Это неважно, Элайн Кусланд. Поверь мне, что он будет доволен уже через пять дней после того, как поживет с тобой и с нами в Белой Гавани. Доброта Создателя не оставит его.

- Нет, это очень важно. Если тебе так уж нужно заполучить меня с Алистером, то будь добра объяснить, что это за средство. Или это такой секрет, что ты готова из-за него начать бой?

Ланнат нахмурила брови. Было видно, что ей очень не хочется ничего объяснять, но упрямство королевы ей тоже было хорошо знакомо. Через несколько секунд она опять нацепила на себя улыбку:

- Ты сама когда-то помогла мне в этом, Элайн Кусланд. Из Праха Андрасте, смоченного кровью дракона, я сумела получить прекрасный эликсир счастья. Капля в день – и через неделю человек навсегда перестает спорить с добротой Создателя.

Такого удара королева не ожидала. От такой увесистой оплеухи у нее чуть не подкосились ноги - ей даже пришлось опереться о меч, глубоко вонзившийся от этого в грунт.

- Так эти все... - прохрипела Элайн, с трудом кивнув в строну белых рубашек, - именно поэтому тебя и слушаются?

- Не только поэтому. Но эликсир счастья я даю любому, кто его попросит.

- А кто не попросит?

- Просят все, - отрезала колдунья. - Видишь ли, я умею слышать даже те просьбы, о которых молчат.

«Вот ты окончательно и доигралась. Оказывается, кровь дракона расхлебываешь не ты одна. Ну так посмотри, посмотри на этих големов, подчиняющихся жезлу управления. Вот она – настоящая цена твоей силы. Хотела «как лучше», да? Ну и кого ты теперь будешь за это наказывать? Саму себя? Оказывается, Карридин был прав... О Создатель, как же он был прав!»

- А мне... тоже надо будет выпить этого... эликсира? - Элайн произнесла эту фразу очень медленно. Она все еще не могла оправиться от груза своей вины. Сегодня ей и без этого пришлось слишком много пережить.

- Если попросишь, то я незамедлительно дам его тебе. Значит, ты согласна?

«Что-то надо делать. Сдаваться? И перестать спорить с добротой Создателя. Стать этакой своеобразной усмиренной на такой вот ланнатский лад, да?

Материнство... Стоит ли моя мечта такой цены? Ты уже платишь по старым векселям и платишь с такими чудовищными процентами, что... Нет-нет!! Кроме того, неужели мне придется сдать этой крысе Алистера? Алистера?? Чтобы он тоже стал усмиренным?... Ни за что! Усмиренным...

Вот! Я вспомнила! «Неужели тебе не надоело лить кровь? Разве ты не хочешь отдохнуть... Судьба этого мира обойдется без твоего участия...»

Я вспомнила, кто вещал мне эти слова тихим и ласковым голосом.

Это же был Демон Праздности в Круге Магов! Да-да, та самая мерзкая велеречивая гадина, которая забросила всех нас в Тень. Перед тем, как это сделать, он говорил почти точно так же...

Так стоит ли твое материнство ТАКОЙ цены? Может быть, хватит? Может быть, пора перестать платить за свою судьбу ТАКУЮ цену?»

* * *

Элайн сняла руки с рукоятки Юсариса и протянула их вперед ладонями, подняв глаза на ведьму.

- Видишь вот это, Ланнат? - это было сказано с немалым напряжением. Королева изо всех сил стискивала зубы — от этого ее лицо начало кривиться в некрасивой гримасе.

- Что «это»? - удивилась ведьма.

- Вот это. М-м-м... Ох!... - столь сильная концентрация давалась ей нелегко. - Посмотри на мои ладони!

- Там ничего нет. Что ты хочешь мне этим сказать? - и Ланнат пристально взглянула на королеву. - Ты сдаешься?

- Для этого я должна поднять руки, верно? Так смотри, я их поднимаю...

Ей нечем было отвлечь эту колдунью. Просто нечем. Поэтому пришлось прибегнуть к такому немудреному способу запудривания мозгов, пока Элайн копила свои силы. Как известно, «на всякого мудреца довольно простоты» - и хозяйка Белой Гавани завороженно уставилась на поднимающиеся руки королевы.

Ее величество шумно выдохнула и резко опустила воздетые руки вниз. Столб яркого света ударил прямо в темечко Ланнат, заставив ее застыть с выпученными глазами, из которых потекли тонкие красные струйки. «Святая Кара» выполнила то, что должна была выполнить – оглушила колдунью. Посох выпал из ее опустившихся рук, глухо звякнув о грунт.

- Я тоже храмовник! - воскликнула Элайн и сразу обернулась к Алистеру. Сведение и разведение ладоней, легкий хлопок – и слабая полупрозрачная волна разбилась о короля. Ничего не произошло – ни он, ни маг так и не изменили своей позы. Может быть она сделала это неправильно? Алистер учил ее так давно... Надо попробовать еще раз. Но время, время – ведь Столб света оглушает ненадолго и эта Ланнат вот-вот придет в себя. Королева сосредоточилась и снова развела руки. В этот раз хлопок был намного громче, и дымчатая волна развеивания магии стала намного плотнее.

Алистер тряхнул головой и улыбнулся ей.

- Бррр! Это было довольно неприятно, душа моя! Но ты справилась!

«Получилось!! У меня получилось!»

Увы, на обмен любезностями и радостными впечатлениями времени совсем не было.

- Ты помнишь, Алистер? Развеивай ее магию!

Элайн выдернула меч из земли. И вовремя - Ланнат уже очнулась от ступора и наклонялась за своим птиценосным посохом, а толпа мужчин неслась к ним со всех ног. Королева бросилась к колдунье, но натолкнулась на поток электрических искр, с громким треском потянувшихся к ее телу из рук ведьмы.

«Бурегонитель», эпическая противоразрядная броня, которую ей удалось раздобыть в Амарантайне, спасла ее от шокового удара, но резкие белые всполохи все-таки ненадолго ее ослепили. Элайн застыла лишь на секунду, пытаясь понять, кто и где сейчас находится, но этой секунды вполне хватило. Её сразу же подбросило в воздух и скрутило тончайшими силовыми нитями.

«Сокрушающая клетка!... Как же мне больно...» - только и успела подумать королева.

Но Алистер не терял времени – резкий звук хлопка, катящаяся волна антимагии, и вот Элайн стоит двумя ногами на земле.

Сзади раздался дикий вопль короля – его боевой клич уже валил на землю подбежавших к нему белорубашечников.

Ее Величеству вдруг вспомнилось, как не раз и не два умудренный опытом Сайрус, наставник юной Элайн Кусланд, вознамерившейся овладеть искусством боя с двуручным оружием, заставлял ее снова и снова доводить до автоматизма вход в транс «Неукротимости».

Это умение не позволяло никому сбить с ног того, кто привел себя в это состояние. Для воина, вся защита которого состояла в постоянном нападении – это было очень важно. Чрезвычайно важно.

- Айййяяя! - ее крик был уже не слышен на фоне воплей Алистера, со звоном расшвыривающего щитом в разные стороны нападавших. Они лезли на него словно муравьи, пытаясь задавить его числом, а не зацепить своими ножами-переростками.

И Элайн бросилась вперед, к ведьме.

Ланнат мельком посмотрела на нее и протянула посох в ее сторону. Конус пронзительного холода, вырвавшегося из его вершины, снова остановил королеву на месте, покрыв её броню коркой толстого льда. Пока Элайн резкими рывками ломала свою ледяную скорлупу, ведьма ударила своей белоснежной палкой по земле.

Резкий грохот сотряс воздух, и земля заходила ходуном, сшибая всех с ног и опрокидывая на землю. Со склонов гор с шумом покатились сначала маленькие, а потом и большие камни. Король и окружившая его толпа в один миг оказались на земле в одной большой копошащейся и рычащей куче.

Лишь одна Ланнат прочно стояла на ногах, крутя в воздухе белой птицей. Результат ее пассов не замедлил ждать - на сражавшихся людей с безоблачного неба упала снежная буря - и в потоке морозной пурги, охватившей людей, уже нельзя было разобрать, кто нападает, а кто защищается.

Видимо, Ланнат решила сначала вывести из боя Алистера, чтобы без дальнейших помех со стороны храмовника разобраться с королевой. Картахана с его связанными руками она за угрозу не рассматривала. Его, кстати, вообще не было нигде видно.

Сбивая с ног последние куски льда, королева заметила, что вокруг Ланнат клубится едва заметная голубоватая дымка. Элайн знала, что это такое. Это была «Магическая мощь», придававшая заклинаниям колдуна убийственную, практически непреодолимую силу, легко разрывающую ткань реальности в клочья.

«Пурга... Магическая мощь... Неужели она решится на «Бурю Века?» - ахнула про себя королева.

Кричать и предупреждать кого-либо уже было поздно - Ланнат все же решилась. Еще один взмах посоха - и над пургой на несколько секунд зазмеились грозовые разряды. Но «Магическая мощь» сразу же превратила снежную бурю вместе с грозой в медленно вращающийся и мерно гудящий чудовищный столб из перекрученных молний, ломающих своими ударами даже камни.

В замороженной толпе раздались чьи-то истошные и жалобные крики. На землю стали падать первые трупы – но Алистера среди них, слава богу, пока еще не было.

После того, как Ланнат применила одно из самых мощных заклинаний по замороженному и обездвиженному храмовнику, она развернулась к Элайн. Землетрясение, от которого потоком сыпался щебень со склонов и ходили ходуном верхушки гор, по ее мнению, должно было повалить королеву навзничь и не давать ей подняться. Оно действительно было очень сильным – в грунте даже зазмеились широкие трещины, в которых можно было серьезно переломать ноги.

Каково же было удивление Ланнат, когда она увидела, что королева не упала. Бежать по трясущейся, словно эпилептик в припадке, земле, конечно, было невозможно, но Элайн неуклонно продвигалась к Ланнат достаточно широкими шагами, занеся Юсарис для удара.

«Магическая мощь» стоила недешево – концентрируя силы, она быстро истощала мага – но ведьма собрала последние остатки своего могущества и запустила в королеву заколдованным булыжником. Сотворенная из магического камня глыба, ударив королеву в живот, сумела отбросить Элайн обратно назад, прямиком в крутящуюся электрическую воронку, которая к тому времени уже успела убить практически всех, до кого смогла дотянуться. Только Алистер стоял на одном колене среди набросанных друг на друга телах и лихорадочно поглощал лечебное зелье. Ему сейчас было не до боя.

- Тебе не победить меня, кровавая Кусланд! - низким голосом закричала Ланнат в предвкушении скорого конца. - Добро побеждает! Во имя Создателя!

Доспехи «Бурегонителя» не зря получили свое громкое имя – Элайн удары молний ощущала как всего лишь как неприятное пощипывание. «Буря Века» не смогла ее ни оглушить, ни как-то серьезно ранить, поэтому она сразу же вскочила на ноги и снова бросилась к ведьме. Почву трясло уже не так сильно, и Ее Величество уже не шла к ней, а бежала. Элайн уже знала, что колдуну нельзя было давать возможность отдышаться – это означало его победу.

Увидев, что «Буря Века» не повредила королеве, Ланнат опять нацелила на ее свой посох. Это далось ей с трудом – серия мощных заклинаний вытянула из нее практически все силы, но все-таки она попыталась еще раз сделать что-нибудь против этой неубиваемой воительницы. И не успела.

От резкого взмаха меча королевы посох отлетел далеко в сторону, а сама Ланнат пошатнулась. Пытаясь его удержать она сама чуть не упала. Следующий удар Юсариса пришелся прямо по голове ведьмы. Но в самую последнюю секунду Элайн повернула кисть и чуть придержала меч - клинок ударил Ланнат плашмя, плоской стороной и чуть наискось.

Если бы не это, то голову старосты Белой Гавани просто бы разрезало на две части, словно тыкву, однако сейчас ее лишь контузило и отбросило тряпкой в сторону. Нелепо взмахнув руками, она недвижно повалилась на колеблющуюся землю рядом с большой черной трещиной, и неподвижно застыла, глядя в небо широко открытыми глазами. Из ее уха потекла струйка крови.

Элайн обернулась. Король, пошатываясь, уже выходил из центра утихающей бури, зажав в руке склянку с остатками лечебной настойки.

- Как ты там, Алистер? – она шагнула к нему.

- Да вроде пока живой! – его голос из под шлема был слышен глухо. Он подошел ближе. - Правда, пришлось выпить самый сильный эликсир, который у меня был – очень уж у этой старосты злые молнии. Она действительно сильный маг. Тебе удалось убить ее?

Королева посмотрела на распростертую Ланнат.

- Надеюсь, что нет. Я хочу тщательно разобраться, что она тут натворила и поэтому она мне нужна живой. Помоги-ка поставить ее на ноги – я боюсь, что она вот-вот провалится в разлом.

«Буря Века» окончательно утихла и от неистовства молний остались только разбросанные там и сям покрытые инеем трупы сподвижников Ланнат. Землетрясение тоже практически успокоилось, но грунт периодически слегка потряхивало, а гул из-под земли так и не утихал.

Вдвоем они подняли ведьму на ноги, и Алистер плеснул ей в зубы остатки восстановительного эликсира, пока королева крепко держала ее за плечи.

Ланнат медленно открыла свои бесцветные глаза. Они опять ничего не выражали – в них была видна одна пустота. Бездумно посмотрев в лицо Элайн, колдунья молча закрыла веки.

- Ее нужно привести в чувство. Она должна мне кое-что срочно сказать. Алистер, похлопай ее по щекам.

- Почему я? Мужчина не должен бить беззащитных женщин! - возмутился король.

- Я же прошу похлопать ее, а не бить! И потом, если я сама начну это делать, то я точно не удержусь и отхлестаю ее до такой степени, что она потом говорить не сможет! Пророчица доброты, тьфу!! - и королева чуть не выругалась. - Ради того, чтобы остановить нас, она безжалостно поубивала своих людей! Наших подданных!

Сняв перчатку, Алистер буквально потрогал Ланнат за лицо.

- Да не так! Сильнее! Считай, что ты ее лечишь.

Он хлопнул по щеке ведьмы чуть сильнее. Потом еще. Она опять открыла глаза и слегка улыбнулась.

Королева не выдержала этой глумливой улыбки. И вопрос о проходе к Свету Справедливости, который она хотела задать этой белой крысе, сразу же вылетел из ее головы.

- Сука!!! Тварь! Ты зачем убила столько народу?! - заорала ей в лицо Элайн, сильно тряхнув ее за плечи. - Зачем?! И ты еще хотела судить меня за Бресилиан!

- Моя... Я... Без меня люди... - Ланнат с трудом ворочала языком. Даже влитый в нее лечебный эликсир не очень помогал. Ее Величество знала толк в сильных ударах. - …Не найдут путь к Справедливости.... Моя жизнь важнее...чем...

- Алистер, если бы ты знал, как сильно мне хочется прикончить ее прямо сейчас. - Элайн посмотрела на короля, словно спрашивая у него одобрения.

- Но еще сильнее я хочу посмотреть, как эта самозванка пойдет под суд, так что...

Но рок не интересовало, что хочет Ее Величество. Он распорядился по-другому.

* * *

Как только королева снова повернулась к Ланнат, чтобы еще раз посмотреть в ее пустые глаза, голова ведьмы резко дернулась. А из ее правого глаза совершенно неожиданно выскочило узкое острие стрелы, застыв в нескольких сантиметрах перед носом королевы.

Сразу же колдунья резко обмякла в руках Элайн, уронив пронзенную стрелой голову на грудь. Увидев это, Алистер автоматически, на одних рефлексах, вскинул щит - и вовремя! Еще одна стрела с глухим стуком вонзилась в него практически сразу же после первой.

Не сговариваясь, Элайн и Алистер прянули в разные стороны, бросив труп Ланнат на землю. Стрелы свистели мимо них с четкой безжалостной периодичностью, пытаясь своим жалом найти свою жертву. Причина этого смертоносного ливня выяснилась практически сразу – около входа в небольшое ущелье, стоял тот самый беловолосый эльф. Он методично, словно на стрельбище, посылал в них одну стрелу за другой, слегка водя своим луком из стороны в сторону, чтобы получше прицелиться. Несмотря на то, доспехи короля и королевы довольно-таки хорошо защищали от стрел на излете, прямой удар бронебойного наконечника заговоренной стрелы мог пронзить любого рыцаря насквозь.

Недолгие размышления Элайн с какой стороны лучше напасть на лучника так, чтобы не получить стрелой в глаз, прервал грохот и яркая вспышка. «Шар огня», разорвавшийся у ее ног, не смог бросить ее на землю, но немедленно заставил обернуться в поисках того, кто это сделал.

«Упустили!» - только и успела подумать Элайн.

Недалеко от входа в «Перчатку», около разрушенной стены, стоял Картахан с воздетыми к небу развязанными руками и творил еще одно явно нехорошее заклинание.

Теперь им угрожали с двух сторон — и надо было срочно принимать какое-то решение. Времени на совещание им давали.

- Алистер! У тебя щит – бей лучника! Живьем! - на долгие объяснения, что стремительно умирающие враги не смогут никому ничего рассказать, у нее времени не было. Она надеялась, что её муж поймет столь сумбурную фразу правильно. В конце концов, он не раз это доказывал, угадывая ее мысли и желания вообще без всяких слов.

Сама же королева рывком бросилась к малефикару. Она понеслась к нему изо всех сил, делая стремительные прыжки – сейчас все решало, кто успеет ударить первым. Казалось, что в этой гонке малефикар окажется быстрее, но все забыли про покойную Ланнат. Точнее про землетрясение, которое она вызвала, чтобы сбивать с ног Элайн и Алистера.

Где-то далеко внизу гул опять усилился и перешел в глухой рев. Всю долину затрясло так, что со склонов ущелья вниз ринулся вниз новый поток булыжников, а трещины зазмеились не только в грунте, но на скальных стенах. Видимо разбуженные недра земли так и не пожелали окончательно успокаиваться.

От резкого толчка Картахан оступился, и чуть было не упал, а королеву этим же толчком бросило прямо на него. Вместо прыжка с ударом, она просто врезалась в него всем корпусом и повалилась не землю, свалив по дороге и мага. Ее меч отлетел в сторону – теперь драка перешла в рукопашную стадию.

Малефикар оказался достаточно силен: ему чуть было не удалось отбросить от себя Элайн, но она дернула его руками на себя, стараясь ударить коленом в пах, и они покатились к стене. Вместо того чтобы наткнуться на каменную кладку, клубок из тел свободно проник сквозь нее. Кладка оказалась всего лишь иллюзией и королева с Картаханом оказались в темном покатом проходе, который освещали узкие кристаллы, выступающие из стен. С их бритвенно-острых граней струился мерцающий голубоватый свет, едва разгоняя вокруг себя беспроглядную тьму.

Довольно-таки крутой уклон привел к тому, что маг и королева покатились еще быстрее, пока, наконец, не ударились о стену с двумя шипастыми кристаллическими друзами. Элайн старалась изо всех сил садануть Картахана между ног, прекрасно зная, что один такой удар надежно обездвижит мага, и обездвижит надолго. Но пока ей этого не удавалось.

В свою очередь, малефикар, рыча от натуги, сумел-таки выпростать руку и вцепился ею в лицо королевы. К сожалению, шлем «Бурегонителя» не был сплошным и не имел забрала, поэтому Картахан без труда достал Королеву своими вонючими пальцами.

Сильнейшая боль молотом пробила мозг Элайн, заставив ее пронзительно завыть – маг применил какое-то особое заклинание, высасывающее силы через прикосновение.

Уже мало соображая, что она вообще делает, Элайн схватила Картахана за уши и резко рванула его голову вверх – к мерцающим кристаллам в стене. Теперь булькая горлом, заорал уже Картахан – один из кристаллических отростков с хрустом вонзился ему в правый глаз. Он судорожно сжал пятерню на лице королевы - и та продолжая кричать от боли, сделала второй рывок, еще глубже насаживая голову тевинтерца на голубоватую иглу.

Он дернулся и обмяк, а Элайн откинулась от него и упала навзничь. Еще чуть-чуть, и он бы высосал из нее всю жизнь без остатка.

Ее падение на спину совпало с еще одним приступом гнева гор. Земля снова заходила ходуном, а гул внизу стал еще сильнее. С потолка упало несколько камней, а один из самых длинных кристаллов, торчащих из стены, отломился и тоже упал, рассыпавшись на мелкие куски.

Оставаться в этом штреке стало просто опасно, и королева медленно поднялась сначала на колени, а потом выпрямилась во весь рост, благо высота штрека позволяла это сделать. Она с молчаливой злобой посмотрела на труп малефикара с вытекшим глазом, из которого торчал, слегка посверкивая, голубоватый осколок.

«Все. Он, конечно, сдох, но никакого Праха теперь не будет. Забудь. Эх!... Легко сказать забудь. Ладно, слава Создателю, что хотя бы жива осталась... Алистер! А что там с Алистером?»

Словно ответив на этот безмолвный вопрос, горы рявкнули снова, да так рявкнули, что сильнейший подземный толчок вновь кинул ее на спину. С потолка посыпались водопады щебня, а позади нее раздался глухой грохот и стук камней.

Она сразу же бросилась к выходу – и опоздала. Перед ней уже громоздился завал – причем завал самый настоящий - без колдовства и обмана. Большие и маленькие булыжники надежно перекрывали дорогу назад. Попытавшись столкнуть несколько камней, Элайн поняла бесполезность своих попыток. Дорога осталась только одна – вперед.

Вернувшись к распростертому трупу малефикара, она остановилась около него.

«Как он там говорил? ...когда спускаешься далеко вглубь, начинается такой белесый туман. И любой, кто в него заходит – сразу падает замертво... И что же теперь делать? Просто стоять?

А может, он опять врал. И нет там никакого тумана. В любом случае — какой у меня выбор? Двигаться можно только в одну сторону».

Прямо перед Элайн на пол упал камешек, и тонкая прерывающаяся струйка мелкого песка потекла вниз. Королева завороженно уставилась на поток этих песчинок, мерцающих в свете кристаллов. Почему-то Элайн вспомнилось, как она вот такой же струйкой сыпала Прах Андрасте в мешочек, стоя около урны... А тут песок сыпется из дырочки в потолке... Дырочка... В ее голове возникла другая сцена – Юсарис поворачивается вокруг оси, и буравит своим концом в поясе этого вонючего мага... дырочку. «Стойте! Нет! Только не мой живот!» - вопит этот людоед... Вот она удивляется: «Зачем ему такой широкий пояс? Может это новая мода?..»

ПОЯС!!!

Она подскочила к телу малефикара и невзирая на тяжелый смрад, исходящий от его одежды, стала судорожно сдирать с него действительно широкий и толстый пояс.

Взяв столь необычный ремень в руки, Элайн быстро обнаружила, что на его обратной стороне находится кожаный клапан, застегнутый маленькой пряжкой. Не прошло и трех секунд, как ее рука уже вцепилась небольшой кисет тонкой кожи, вынутый из пояса.

Бронированная перчатка птицей слетела с ее рук и вот её пальцы уже сами по себе дотрагиваются до тончайшего сероватого порошка с неповторимым золотистым отливом.

«Не может быть. Но ведь это он... Он!»

Она не верила своим глазам.

«Это Прах Андрасте. Не может быть. Но ведь.. ведь это действительно Прах Андрасте!»

Она поднесла пальцы с волшебными крупинками прямо к глазам.

«Да. Я нашла его. Я нашла его! Я НАШЛА ЕГО!!!»

Королева медленно упала на колени и прижалась лбом к кисету. Ее переполняло счастье. Она была заперта под землей, в темном проходе, который был готов вот-вот обвалиться, но она была счастлива. Наверное также счастлива она была лишь один раз в своей жизни. В тот самый день - день своей свадьбы - когда Алистер вел ее за руку к алтарю.

«О Создатель! Спасибо тебе! Я не зря столько шла сюда. Я все-таки нашла свою судьбу. Я сделала это. Сделала!! СДЕЛАЛА!!!»

Струйка песка сверху перестала сыпаться, словно просигналив королеве, что рассиживаться больше не стоит.

Глава 22

«...Достойные да войдут сюда, и да пребудет

обязательно с ними либо след нашей пророчицы,

либо прах тела ее, либо образ святого слова ее.»

«Невеста Создателя».

Страница семьсот одиннадцатая,

Параграф двадцать первый.

Перестановочный шифр с заменой знаков.

Уклон становился все круче и круче, и Элайн была вынуждена спускаться очень осторожно, чтобы не покатиться под горку в полную неизвестность. Впрочем, неизвестность была не совсем полная - кристаллов становилось все больше, и освещение от них - если можно назвать освещением бледное мерцание их граней - усилилось. Это и помогло королеве вовремя остановится перед клубами плотного белого тумана, скрывающего за собой дальнейший путь вперед.

Малефикар не обманул - на полу впереди, несмотря на отвратительную видимость, были действительно заметны чьи-то кости. Туман явно и недвусмысленно был смертелен.

«Ну и что же делать? Идти вперед умирать? Нет уж, лучше попытаться разобрать завал. Ведь я так и не попробовала по-настоящему толкнуть эти булыжники! Тоже мне, завал. Я победила Архидемона, а тут какие-то камни!»

После того, как королева нашла Прах Андрасте, ей уже было все нипочем. Даже если бы сейчас ей потребовалось биться с десятью Архидемонами – она и тут не очень бы унывала.

И Элайн стала разворачиваться. Это было совсем не так просто – крутой спуск, на котором проскальзывали ее сапоги, заставлял двигаться очень осторожно. Сжимая кисет с Прахом Андрасте в одной руке, другой рукой она непроизвольно схватилась за толстый выступающий кристалл в стене. Начав подниматься по склону назад, Элайн сделала небольшое усилие и, почувствовав проскальзывание подошвы, сжала руку на кристалле, стараясь на нем подтянуться.

Это было ошибкой. Несмотря на остроту и твердость граней, которые могли разрезать канаты и протыкать глаза, сами по себе кристаллы были достаточно хрупки. Этот факт Элайн осознала сразу же, как только услышала отвратительный хруст сломавшейся стекляшки и полетела спиной вниз в тот самый белесый туман, для чего-то высоко подняв руку с зажатым в ней кисетом.

Вероятно, она боялась, его повредить. На понимание того, что она падает в облако смерти, времени у королевы уже не оставалось.

Туман тоже почему-то решил, что кисет с Прахом Андрасте достоин всяческого уважения и стремительно расступился перед скользящей на спине женщиной.

* * *

Свой полет Элайн закончила на крошечной площадке, довольно-таки сильно врезавшись ногами в каменную стену. Немного поморщившись, она сразу же встала, привычно отряхнувшись, и как всегда забыв о том, что броню, собственно, отряхивать не нужно.

Над этой привычкой королевы Алистер подтрунивал еще с самого Лотеринга. Собственно, с этих шуточек и началось их общение, переросшее в потом в душевную и телесную близость.

«Алистер... - подумала Элайн. - Скорее бы выбраться отсюда».

В боковой стене светился проход. Других дверей и отверстий не наблюдалось. Увы, выбора у нее опять не было - и королева пошла вперед, достав на всякий случай мизерикорд – хоть какое-то, но оружие, так как ее любимый Юсарис остался валяться около входа в штрек.

Полутемный овальный зал, в который зашла Ее Величество, был велик, и его углы не просматривались, утопая в непроглядной темноте. Ни один звук не нарушал его безмолвия. Только если очень хорошо прислушаться, можно было угадать, что где-то далеко внизу гудит и ворочается разбуженный дух этих скал.

У одной из стен стоял алтарь пророчицы с небольшой статуей, а рядом с ним на круглом помосте что-то мерцало и переливалось. Элайн осторожно подошла ближе. Какая-то полупрозрачная тень легким колыханием воздуха едва-едва обозначала, что королева в этом зале не одна.

Элайн сделала еще один шаг.

Факелы около статуи вспыхнули и центр помоста слегка задрожал. Сразу же после этого тень начала сгущаться, превращаясь в огромный - около двух метров в диаметре - медленно вращающийся шар.

Позади нее что-то заскрежетало. Королева обернулась — так и есть — проход закрылся выдвинувшейся откуда-то каменной плитой. Такие штуки ее не удивили — самопроизвольно закрывающиеся и открывающиеся двери в подземельях были делом самым обычным. Например, чего только стоили комнаты с ловушками, расставленные по дороге к Наковальне Пустоты.

«Все равно там завал. Так что пусть закрывают» - подумала Элайн.

- Ты достойна исполнить свое справедливое желание, - голос раздался совершенно неожиданно. Он был... Ни грубым, ни ласковым, ни спокойным, ни гневным. Никаким. Ничего человеческого, словно говорила какая-то машина из гномских кузниц. Даже големы, и те разговаривали куда эмоциональнее.

Шар проявился окончательно. Посередине помоста теперь беззвучно вращался гигантский драгоценный камень, сверкая своими гранями в дрожащем свете факела. Каждая грань отражала все и не отражала ничего. Во всяком случае, разобрать, что именно отражалось на поверхности этой штуковины, было решительно невозможно.

«Ого! Да уж, Создатель подарил своей невесте действительно величайшую драгоценность. Понятно, почему она ее оставила здесь – такую штуку в карман не сунешь!»

- Кто ты? - отозвалась королева, пытаясь определить источник звука.

Собственно, ответ Элайн уже знала. Но проверить свою догадку лишний раз не мешало – вполне возможно, что все эти разговоры малефикара и белой крысы были только разговорами. Или, что еще хуже, разговорами с двойным дном.

- Я никто. И я все. Я то, что люди ищут всю свою жизнь.

Определить, откуда исходил голос, оказалось невозможно. Он как будто был повсюду, и Элайн мысленно махнула рукой.

«Какая в сущности, разница, откуда вещает эта Справедливость. Самое главное, что она скажет!»

- Я Свет Желанной Справедливости. Говори, достойная.

Пока все совпадало. Это уже было очень подозрительно, но у нее оставался последний, решающий вопрос.

- Ты действительно исполняешь любые желания?

Шар стал вращаться заметно быстрее и по нему побежали яркие блики.

- Я выполню твое справедливое желание, достойная. Одно твое желание. Назови его.

Она даже не задумалась над ответом.

- Я хочу излечиться от бесплодия. Я желаю стать матерью!

- Желание справедливо. Я исполню его. Положи Прах пророчицы на алтарь.

Это было очень хорошо и невыносимо прекрасно. У Элайн просто подкашивались ноги от предвкушения, что сейчас она избавится от того, что мучило ее так долго. Сейчас она выдернет из себя это проклятье. Этот кол, вбитый в ее душу и травящий ее сердце черной тоской. Она наконец-то станет настоящей женщиной. Сейчас. Прямо сейчас.

Нетвердой походкой она направилась к алтарю.

- Справедливая цена тобой будет оплачена позже. - Механический голос не изменился ни на йоту. Поэтому смысл сказанного до королевы дошел не сразу.

- Какая еще цена? - она сразу остановилась.

- Каждое желание имеет цену. Справедливое желание имеет справедливую цену.

Она недоуменно посмотрела на кисет с Прахом Андрасте.

- А что же я кладу на алтарь?

- Ты всего лишь возвращаешь то, что тебе не принадлежит. Доказательство твоей избранности, достойная. Оно же и откроет тебе путь обратно.

А вот это выслушивать было уже далеко не так приятно. Мало того, королева почему-то подумала, что дальше будет еще хуже.

- Хорошо, справедливая цена — это что такое?

- Ты узнаешь, когда судьба придет взять ее.

К сожалению, она не ошиблась. Разговор становился просто отвратительным.

«Опять! Опять я должна выбрать из чего-то. Или кого-то! Да что же это за напасть...»

- Говори яснее... этот, как там – Свет Справедливости! Чем я должна заплатить за свое желание?

- Всем. Или ничем. Ты узнаешь потом, достойная. Когда судьба потребует свою плату, ты неизбежно заплатишь. Положи Прах на алтарь, и да пусть свершится твоя справедливость.

От радостного настроения королевы не осталось и следа.

- Постой. Как это «Всем?» Что значит «Всем?» Объясни, что это за такая странная цена?

- Домом, близкими, друзьями, врагами. Всем, что у тебя есть.

- Что??

- Или ничем. Твоя судьба сама определит, чем тебе заплатить – тем, что ты любишь или тем, что ты ненавидишь. Или до чего тебе нет дела.

- Что же это, значит, я должна рискнуть наугад? Всем, что у меня есть? Это несправедливо! - королева начала всерьез злиться.

- Это справедливо. Ты сама выбрала свое желание. И твоя судьба сама выберет его цену.

- Да кто это вообще такая, моя судьба? Где эта стерва?! Почему это ради нее я должна рисковать... рисковать, например, Алистером?!

- Прислушайся к себе, достойная. И ты получишь ответ на свой вопрос. А сейчас положи на алтарь Прах Пророчицы, и я выполню твою просьбу.

Элайн замолчала. Шар все так же бесшумно вращался, отбрасывая на ее замершее лицо отблески факела.

Королева вспомнила, чем именно она платила за свою судьбу.

Стремительным потоком перед ней пронеслись яркие образы убитых и спасенных людей. Уничтоженные долийцы. Спасенный эльфинаж. Растоптанные Хоу во главе с проклятым Рендоном. Трупы, трупы, трупы... Казненный Логейн. Зарубленная Анора. Освобожденный от мертвецов Редклифф. Живой Коннор. Вставший на ноги Эамон и плачущая от счастья Изольда. Отданный на растерзание этому Эамону Йован... Опять трупы... Никуда не деться от этих мертвецов... Трупы, трупы... Повешенный Натаниэль. Отпущенная на свободу Коутрин... Ритуал с Морриган ради Алистера.

Алистера.

Алистера!

Алистера!!

«Так значит, моя судьба придет забирать свое? И может быть, заберет Алистера? Ну уж нет. Хватит, потаскала она меня за шиворот, как котенка. Я сама к ней приду. Я сама потащу ее за волосы. И пусть будет, что будет!»

Она тупо посмотрела на кисет и пробормотала:

- А если я не положу Прах на алтарь?

Шар, видимо, обладал прекрасным слухом.

- Пока ты не вернешь то, что не принадлежит тебе, я не волен творить справедливость. И ты не уйдешь отсюда.

Элайн немедленно вспыхнула, словно сухая солома от раскаленной головни.

Ее сегодня уже заставили почувствовать, что это такое - «цена за справедливость». Вся эта история с судом за Бресилиан, унижение в тюрьме, эликсир счастья, гора трупов, наваленных «Бурей Века» - все это только подлило в ее костер целую бочку масла.

- Вы меня достали! Вы все! Со своим счастьем и справедливостью!! - заорала она, надсаживаясь. - Я устала за них платить, поняли?! И хотя бы один раз я попробую показать вам кукиш, поняли?! И пусть эта самая судьба или кто-там-еще... сама давится этой самой справедливостью, но я ей Алистера не отдам! НЕ ОТДАМ!!! Поняли?!

- Без платы я не волен творить справедливость, - занудно повторил шар.

- А вот и не надо! Мне не нужна такая вот справедливость! Я и так сыта ей по горло. Хватит! - она продолжала кричать на величайшую драгоценность всего Тедаса, словно это был не Свет Справедливости, а глухой пьяный боцман.

- На! Давись моим доказательством! Я ухожу - считай, что я недостойна! А ты забери, если это тебе так нужно! Жри!

Она выгребла из кисета горсть Праха и подскочив к шару, стала бросать и бросать в него то, за чем она гонялась столько времени. Ее аж трясло от возбуждения, ей хотелось хоть как-то воздействовать на этот шар - столь же прекрасную, сколь и отвратительную драгоценность, чтобы услышать или увидеть от неё хоть какую-то эмоцию. Осуждение, гнев, пусть даже ненависть. Хоть что-то другое вместо этих бесстрастных слов о ее судьбе, о ее близких, доме...

Когда кисет опустел, она запустила в сверкающую сферу этим куском уже бесполезной кожи, но тщетно. Голос, раздавшийся после ее геройского буйства, ничуть не изменился. Тем же нечеловеческим тоном Свет Справедливости заявил:

- Ты поступила правильно, достойная.

Это были его последние слова - внутри шара на одну секунду зажглось и сразу же лопнуло белое маленькое солнце, заставив королеву крепко зажмуриться, закрыв лицо ладонью.

Под ногами опять затряслось – это уже становилось привычным. Видимо, покойная Ланнат не рассчитала мощность своего заклинания — разбуженные горы до сих пор продолжали проявлять свое возмущение. Но вполне вероятно, что этот толчок был вызван вспышкой самой величайшей драгоценности Тедаса. Впрочем, изучение настоящей причины этого сотрясения так никем и не проводилось.

Когда Элайн открыла глаза, то никакого Света Справедливости уже не было, а вместо него в воздухе висело облачко золотистых искр. Это самое облачко, видимо только и ждало, чтобы королева открыла глаза. Не успела она сделать и вздоха, как искрящееся облачко окутало королеву и моментально впиталось в ее тело, наполнив его странным ощущением. Как будто после долгого и тяжелого сна она проснулась с ясной и свежей головой. Бодрость и свежие силы переполняли Ее Величество.

Элайн почувствовала какой-то душевный восторг. Несмотря на понимание того, что она сама, своими руками прямо сейчас выбросила Прах Андрасте, уничтожив свою последнюю надежду на выздоровление, ей почему-то стало очень хорошо.

Элайн охватило непонятное нетерпение. Предвкушение чего-то нового и очень приятного.

«Так удивительно! - подумала она. - Ведь я все потеряла... После стольких мучений, боев, крови и трупов – я сама все выбросила. И мне на это почему-то плевать! Впрочем, не на все... Как там Алистер?»

Тут королеве на голову с потолка упал кусок облицовки. Она посмотрела наверх и попятилась – оказывается, весь свод пошел трещинами и довольно-таки сильно трясся. Гул, который до этого был практически неслышен, стал ощутимо громче и заметнее.

Потолок обвалился еще в двух или трех местах. Теперь начали трястись стены, и змееподобные разломы с потолка потянулись по ним вниз, к самому полу.

Элайн непроизвольно подпрыгнула – кто-то словно молотом ударил снизу по ее ногам. Теперь противно хрустящими трещинами покрылся и пол.

Противоположная от алтаря стена издала странный харкающий звук и осыпалась вниз, обнажая темно-серую скальную породу. Прямо в середине открывшейся глазам неровной каменистой поверхности вполне явственно угадывалась чернота прохода. Или пролома.

С потолка опять упал дождь из каменных кусков, а трещины на полу начали явственно расширяться.

Зал грозил вот-вот прекратить свое существование, и королева более не колебалась. Оставаться здесь было не только бессмысленно, но и опасно. Совершенно неизвестно, пропустит ли ее туман без Праха Андрасте, а даже если бы он и пропустил ее, то на разбор завала времени уже не оставалось.
И Элайн ринулась вперед.

* * *

В проходе было очень темно и ничего не видно. Никакого освещения там не предусматривалось, и королеве пришлось идти вперед на ощупь, вытянув руки. Риск был чрезвычайно велик – в любую секунду воительница в тяжелых доспехах могла провалиться в яму или напороться лицом на острый выступ. Кроме этого, ее вполне мог поджидать какой-нибудь подземный монстр или злобный дух. Однако, Создатель в этот раз был к ней милостив.

Ударившись несколько раз головой о низкий потолок, она наконец-то увидела впереди яркое пятно. Меньше чем через минуту она уже карабкалась вверх по штреку, стены которого не содержали никаких голубоватых кристаллов. Наоборот, он были укреплены бревнами и деревянными распорками. Кое-где даже были видны чадящие факелы, а пол штрека был хорошо утоптан.

Было нетрудно догадаться, что это именно тот самый проход, который прорубало белое братство под предводительством самозваной пророчицы.

Около выхода Элайн обнаружила трех женщин в измазанных белых платьях, неподвижно сидящих прямо на полу. Одна из них плакала, спрятав лицо в ладонях, другая ее пыталась утешить. Третья сидела совершенно ровно и неподвижно, и только судорожные движения ее рук, непрерывно оправляющих и без того ровный подол, выдавали ее сильное беспокойство.

Подойдя к ним, королева громко сказала:

- Все кончилось. Ваша пророчица мертва. Уходите отсюда – эта шахта вот-вот обвалится.

Они только ойкнули и испуганно уставились на нее. Женщинам явно хотелось что-то сказать, но было видно, что они очень боялись этой рыжеволосой воительницы.

- Вы слышали, что я сказала? Уходите отсюда!

Они так и не двинулись с места, продолжая испуганно смотреть на королеву. Но ей было некогда с ними возиться. Судьба Алистера ее интересовала намного больше, чем эти оболваненные эликсиром несчастные женщины. И она пошла вперед, оглядываясь в поисках своего мужа.

«Интересно, кого теперь они будут слушаться?»

Размышления королевы прервал радостный вопль.

- Элайн!! Душа моя!

- Алистер!

Звон столкнувшихся доспехов на несколько секунд перекрыл подземный гул, а их прочность подверглась немалому испытанию – сила взаимных объятий венценосных супругов была поистине чудовищна. Но покрытые рунами доспехи «Бурегонителя» с честью вышли из этой переделки. Золотистая броня Короля Кайлана, надетая на Алистера, тоже не подкачала.

- О Создатель! Я же тут начал с ума сходить! Ты словно сквозь землю провалилась! - Алистер был на седьмом небе от счастья.

- А так и есть! Провалилась! - она улыбалась еще шире, чем он. Это было нелегко, но ей все равно удалось это сделать. - Алистер! Как хорошо, что ты опять рядом!

И она никого не стесняясь, поцеловала его с таким пылом, что король после этого не мог перевести дух еще минут пять.

К их ногам прикатился небольшой камень. Увидев это, королева очнулась.

- Пошли отсюда, да побыстрее. После землетрясения, устроенного этой крысой, тут стало очень опасно. Меня там чуть было не завалило!

- Где это там? - заинтересовался король.

- Я все расскажу. Все-все! Только давай уйдем отсюда... Стой! - она внезапно застыла на месте. - Мой Юсарис! Я без него никуда не пойду. Видишь ли, я к нему очень привыкла.

Алистер схватил свою жену за руку.

- Да нет же, это ты стой! Пока я тебя искал, я все собрал – и твой меч, и этот белый посох с птичкой, и наши дорожные сумки. Все это лежит вон там, - он кивнул подбородком, – около входа. Рядом с этим эльфом.

- Ты убил его?

- Раз ты меня попросила «бить его живьем», - король хохотнул, - то я так и сделал. Оглушил его щитом, ну и связал покрепче. Тут как раз один из этих белых братьев веревки принес. Очень вовремя.

- Много их тут осталось, этих самых белых братьев?

- Человека три или четыре. Но тут их не осталось. Я всех отослал обратно, в Белую Гавань.

- Не всех. Подожди меня чуть-чуть. Недалеко еще кое-кто остался.

Очень быстро она вернулась к Алистеру, подталкивая перед собой трех женщин, на лицах которых испуг впечатался как пряник в форму кондитера.

- Давайте-давайте! Бегом! Тут вам больше нечего делать! Шахта закрыта по техническим причинам. Именем короля – марш домой!

- Дорогой, надеюсь, ты не против, что я использовала твой титул без разрешения? - она подмигнула Его Величеству, провожая взглядом удаляющиеся от них фигуры.

- Обратитесь к канцлеру с официальным запросом. Я рассмотрю вашу просьбу в порядке общей очереди, - безмятежно ответил Алистер. Правда, его безмятежности хватило ненадолго, и через несколько секунд он хохотал вместе с королевой.

* * *

Подойдя к выходу из долины, королева в самую первую очередь вцепилась в Юсарис, не обратив никакого внимания ни на связанного эльфа, ни на прекрасный посох, лежащий рядом с их сумками.

Она тщательно осмотрела лезвие и недовольно нахмурилась, заметив несколько новых зазубрин на его лезвии.

- Что, шемленка, боишься, что не сможешь убить меня своей железкой? - беловолосый эльф смотрел на нее с нескрываемым презрением.

- Смотри-ка, заговорил! – хмыкнул Алистер. - А ведь молчал, как немой, пока я его связывал.

- Ты из тех, кто выжил в Бресилиане или ты с других мест? - повернулась к Тадриэлю Элайн.

- А тебе-то что, шемленка? Руби меня и довольно болтать! - выражение его узкого лица не оставляло сомнений, что ему действительно уже все равно – будет он жить или нет.

- Значит, ты из клана Затриана. Эльф, ты что, действительно хочешь, чтобы я тебя зарубила? - спросила королева. Но почему-то вложила меч за спину.

- Какая разница, чего я хочу. Главное – этого хочешь ты! Убийца! - он попытался плюнуть в нее, но его пересохшие губы не смогли этого сделать.

- А Затриан кто был? Лесной одуванчик?

- Не тебе судить его! Он мстил за свою изнасилованную дочь! Он...

«А из-за твоего суда, длинноухий, меня саму чуть не изнасиловали!...»

- Не мне судить?? - сердито прервала его королева. - А кому? Кто должен был остановить вашего бессмертного мага, отравляющего своей местью весь лес? Ты не забыл, чье проклятье породило оборотней? Кто заботливо поддерживал с помощью этой мерзости свою столь важную жизнь?

И Элайн уперлась руками в бока.

- Если не я, то кто должен был его уничтожить?

- Ты вырезала стариков, женщин и детей нашего рода. Тебе нет прощения, шемленка! Если не я, то тебе отомстят другие! И будь ты проклята!

- Идиот!

Королева подошла совсем близко к лежащему на земле эльфу. Она занесла ногу, чтоб пнуть его, но остановилась.

- Да, я убила Затриана и готова сделать это еще раз! Я лично проткнула грубиянку Митру, которая защищала этого подонка. И не секунды не жалею об этом. Но ваш род вырезали именно оборотни. Видит Создатель, мне не нужна была смерть всех эльфов в этом лесу – но оборотни вместе с Хозяйкой Леса решили по-другому. Ты не забыл, с чьей помощью они появились?

- Тебе стоило поддержать нас, и все эльфы были бы живы! - не так уверенно продолжил Тадриэль.

- Может быть, мне стоило вообще не появляться у вас? Чтобы Затриан и дальше тешил свою мстительную ненависть к шемленам, превращая нормальных людей в чудовищ и обрекая на смерть своих сородичей от клыков этих же чудовищ? Я не собираюсь здесь оправдываться. И тем более пред тобой!

Она ненадолго замолчала.

- Вот что я сделаю.

Было видно, что эльф слегка напрягся. Несмотря на свою смелость, он все-таки не был сделан из камня и стали.

- Алистер, разрежь его веревки и пусть он проваливает отсюда. На все четыре стороны.

- Что?? - король был поражен. - Он же хотел тебя убить! Наверняка именно он подговорил эту Ланнат, чтобы нас опоили и бросили в темницу! А потом убил ее, когда увидел, что суда не будет!

При этих словах Тадриэль резко отвернулся. Стало понятно, что Алистер попал в точку.

- Это несправедливо - отпускать его! - продолжал возмущаться король.

Элайн сделала непонятное движение ладонью, словно отгоняя мух.

- Пусть идет. Ты не поверишь, но я совсем недавно получила очень наглядное представление, что такое справедливость, - она обернулась к эльфу. - Ты же пришел просить этой самой справедливости у Ланнат, да? Чтобы нас справедливо судили?

Тадриэль сжал зубы, чтобы не ответить столь странно разговаривающей шемленке.

«Она же убийца! Она ненавидит эльфов. Она их убивает! Так почему же она хочет отпустить меня? Что же замышляет эта рыжая шемленка с мечом за спиной?»

- Молчание – знак согласия, верно? И что же ты получил взамен своей просьбы? Мы на свободе, живы и здоровы, а ты связан. Но самое главное - половина деревни убита той самой Ланнат, которая обещала тебе справедливый суд. Тебе это ничего не напоминает, эльф?

- Кстати, Алистер, посмотри какая тонкая работа! - она протянула ему белую палку с красивой золотой инкрустацией по всей поверхности. Вделанный в середину распростертой птицы-навершия сапфир был до невероятия великолепен.

- И все эти белые братья были убиты при помощи именно вот от этого посоха.

- Да, это действительно очень хорошо сделано. И сдается мне, это сделано не людьми, - подтвердил король.

- Это посох «Белого Орла». Он передавался из поколения в поколение как величайшая ценность нашего рода, - громко сказал Тадриэль. - И убейте меня наконец – мне невыносимо смотреть, как убийцы моих родных держат в руках это сокровище!

- А почему ты отдал это величайшее сокровище человеческой колдунье?... Ах, вот оно что! - зло рассмеялась Элайн. - Так значит, ты купил за этот посох справедливый суд над Кровавой Кусланд? Да?

- Над кем?? - вскинулся Алистер.

- Это он так меня называл, когда пришел в тюрьму сообщать мне о завтрашнем суде. - И королева поправила рыжую прядь, упавшую ей на глаза. - Посмотри-ка на него, а ведь я угадала. Он действительно пришел к этой доброй и бескорыстной женщине покупать свою справедливость. И отдал ей главное сокровище своего рода.

Слова «доброй и бескорыстной» Элайн произнесла с невыразимой издевкой.

- Ну вот он купил себе этой справедливости. И что?

- И что? - эхом отозвался король.

- Теперь он будет платить за свою покупку до конца своей жизни. Нет, я не буду его убивать.

Она наклонилась к эльфу и точным движением кинжала рассекла веревки, спутывающие его.

- Забирай свой посох и иди отсюда. Запомни – мне не нужна смерть эльфов. Но их любовь мне тоже не нужна.

- Так что же тебе нужно, шемленка? - пробормотал Тадриэль, поднимаясь на ноги.

- Мне нужно чтобы ты меня понял. Послушай меня внимательно. Я прощаю тебе покушение на меня и моего мужа. Хотя за последнее я должна была тебя обезглавить как минимум два раза. Я прощаю тебе твою мстительность – она сама накажет тебя, поверь мне.

И тут королева повысила голос.

- Но если я услышу от тебя слово «шемленка» еще раз, то я изломаю этот самый посох об твою спину. Иди!

- Но лук со стрелами ты не возьмешь, - прорычал король. - Видишь ли, я оставлю эти вещицы себе на память! Чтобы ты случайно из них не выстрелил в нашу сторону.

Он недовольно посмотрел на свою жену.

- Ты зря отпускаешь его, душа моя.

- Советую отправиться в Амарантайн, эльф, - эти слова Элайн сказала уже в спину молча уходящего Тадриэля.

Он недоуменно оглянулся.

- Там в Башне Бдения живет некая Веланна. Она эльф из Леса Вендинг и она тоже потеряла свое племя. Ее изгнали. За мстительность. Может быть... Вы сможете основать новый род.

Королева опять отмахнулась от невидимых комаров.

- Впрочем, поступай как хочешь.

Когда Тадриэль скрылся из глаз, король громко проворчал:

- Не понимаю, то ли ты его наградила, то ли наказала.

- Наказала. Этот эльф уже наказан, поверь мне, Алистер. Только он еще об этом не знает.

Глава 23

Ныне покойная, Ланнат в свое время жила в очень неплохих условиях. Ее комната вообще не соответствовала рассуждениям белой ведьмы о «простых» людях. Натертый воском пол, разнообразная и тщательно выструганная мебель, довольно-таки широкая кровать с чистыми шкурами вместо одеял, белоснежные простыни и даже небольшой коврик на стене свидетельствовали о том, что Ланнат действительно была не так проста, как старалась казаться.

Элайн обернулась к вошедшему мужчине с глиняным горшочком в руках.

- Поставьте еду на стол, Тониус. Я так понимаю, что теперь Вы — староста этой деревни?

- Да, Ваше Величество.

К накрытому столу уже направлялся сам король, потирая руки.

- Надеюсь, это телятина по-орлейски?

- Алистер, боюсь, Тониус не поймет твоей шутки. Его не было с нами за тем обедом. Самое главное, что там не брюква. Верно? -последние слова были уже обращены к невысокому мужчине с редкой бородкой, переминающемуся с ноги на ногу около стола.

Он кивнул.

- Там тушеная курица, Ваше Величество. А что Ваши Величества будут пить?

Королева едва заметно улыбнулась.

- Я даже не знаю, что мне заказать. То ли того самого эля, то ли эликсира.. как его... счастья. Впрочем, не обращайте внимания. Все равно я ничего у вас пить не буду. Мы уже один раз здесь выпили... эля.

- Но... - жалобный голос старосты попытался ей возразить.

- Знаю-знаю. Вы, Тониус, разумеется, ничего добавлять в эль не будете?

Тониус опять кивнул.

- Алистер, у тебя еще осталась фляжка с вином?

- Да, конечно. - Король открыл крышку горшочка и внимательно рассматривал его содержимое.

- Значит эль достанется вам самим. И вот еще что. Завтра утром нас уже здесь не будет. Никаких проводов устраивать не надо, это лишнее. Вы знаете, как добраться до Денерима?

- Да, Ваше Величество.

- Приезжайте туда через неделю-другую. Обратитесь к канцлеру в королевском дворце - он выдаст вашему поселку освобождение от податей на пять лет.

- Пять лет? - повторил изумленный Тониус.

- Это много? - весело прищурилась королева. - Вы готовы восстановить свой поселок за год?

- Нет-нет! - заторопился староста. - Пять лет — этого хватит. Просто мы не ожидали такой щедрости, Ваше Величество.

- Я сама удивлена своей щедростью. Да! Пока не забыла. Больше не показывайтесь мне на глаза в этих белых рубашках. У меня с некоторых пор... ну вы понимаете, что я хотела сказать?

- Да, Ваше Величество.

- Я вас больше не задерживаю. Всего хорошего, Тониус.

- Душа моя, ты стала капризничать. - сделал ей замечание Алистер, когда староста вышел. - Эль ты пить не можешь, белые рубашки видеть не хочешь... Смотри у меня! - и он шутливо погрозил ей пальцем.

Усаживаясь за стол, Элайн задрала нос и громко фыркнула.

- Радуйся, что я стала наконец-то капризничать. Это означает, что тебе досталась настоящая женщина, а не железный дровосек.

- Откуда ты набралась таких словечек? Дровосек, да еще железный! Фу! - произнося все это, король не забывал поглощать свой ужин.

Королева не стала обсуждать источник своих знаний про железного дровосека.

Она выбрала куриную ножку побольше и заметила:

- Ты лучше достань нашу фляжку, Алистер.

Через некоторое время, разливая вино по стаканам, он спросил ее:

- Ты так быстро все мне рассказывала, когда мы шли сюда... Я правильно понял, что ты выбросила найденный Прах Андрасте?

Элайн бросила обглоданную косточку обратно в тарелку. Раздражение вспыхнуло и сразу же погасло.

- Да.

- Но зачем?? Это же... Ты так хотела найти его!

- Я не выбросила. Я отдала его. Точнее все-таки выбросила... Алистер! Я не знаю точно, почему я так сделала!

Элайн торопливо скомкала в руке салфетку.

- Понимаешь, я просто почувствовала, что опять все делаю неправильно.

- Что ты делаешь неправильно? - король окончательно перестал пить и внимательно посмотрел на нее.

- Да с самого начала я делала многое неправильно... Я осквернила этот прах, и чуть было не стала таким же кровавым мерзавцем, как Колгрим.

«А еще, осквернив прах, я подарила Ланнат эликсир счастья, с помощью которого эта тварь захватила Белую Гавань и явно готовилась захватить весь Тедас. Я расскажу это Алистеру потом... Не сейчас...»

- Я продала этот прах и в итоге чуть не умерла от разрыва сердца, когда мне пришлось выбирать между жертвами, рабами и моим материнством. Знаешь, я почему-то уверена, что ни кровь дракона, ни труп врага, ни Прах Андрасте, ни Свет Справедливости — не приносят счастья. Я окончательно поняла этот там, внизу, когда этот самый Шар обещал исполнить мое любое желание.

- Подожди-подожди, что значит «любое»?

- На самом деле, это означает, что никакое. Вот ты рискнул бы моей жизнью ради?.... Да ради чего угодно. Не своей, а моей?

- Нет! - король ни секунды не задумался над ответом.

- Вот и я тоже нет.

Она посмотрела на него с теплотой и грустью.

- То что я хотела... Такого счастья никто нам так просто не даст, Алистер.

- Значит... У тебя не будет... - от волнения он глотал слова.

В ее зеленых глазах отражался свет очага.

- Почему же «не будет». У меня уже есть. У меня есть ты. Пойми наконец, все зависит от нас с тобой. Лишь от нас. А не от горстки Праха или глотка чьей-то там крови.

Он медленно поднялся и подошел к ней. Элайн тоже встала.

- Значит, ты отдала свое матер... найденный Прах ради меня?

Королева засмеялась.

- Да, дурашка. Ради тебя. Ты же бросался под стрелы ради меня. Так чему же ты удивляешься?

Король наконец-то собрался с духом и выпалил:

- Значит, все зря? Мы шли сюда зря? И у тебя не будет больше детей?

Элайн взялась правой рукой за его рукав и потянула короля к себе.

- Не зря. Мы остановили эту Ланнат. Если бы эта ведьма дорвалась до исполнения своих столь справедливых желаний, боюсь, мое материнство уже не помогло бы ни мне, ни Ферелдену. Ну и к тому же мы избавили наш мир от людоеда-малефикара. Разве этого мало?

- Мне этого мало. Я хочу, чтобы у тебя были дети! - Алистер не желал успокаиваться.

- У нас будут дети. — ответила королева, мягко нажав на слово «нас». - Я вот тут подумала, что пора восстановить детский приют в эльфинаже. Помнишь его? И у нас будет много-много детей.

- Но...

Элайн прикрыла ладошкой рот своего мужа.

- Если хочешь, считай это моим очередным капризом. И хватит на сегодня. Уже поздно, а нам завтра возвращаться домой.

Алистер смотрел на нее так, как будто он видел это прекрасное лицо в первый раз. Элайн ответила ему таким же взглядом.

- Скажи, сегодняшний бой тебя сильно вымотал? - и Ее Величество загадочно улыбнулась.

В свою очередь, Его Величество расплылся в своей неповторимой улыбке и мягко привлек жену к себе, опустив свою руку пониже, прямо к ее бедру.

- Ты же знаешь, мои силы не уступают твоим. - ответил он шепотом.

- А вот сейчас мы это и проверим! - и Элайн начала медленно отступать к кровати, не отпуская от себя своего мужа.

Он никогда не отличался особой ловкостью. Впрочем, это не помешало ему умудриться погасить масляную лампу раньше, чем он упал в объятья своей жены.

* * *

Этот день начался с грозы, пролившейся бурным ливнем на Денеримский дворец. Резкими порывами ветра выбило несколько окон, и что самое обидное — среди них были те самые прекрасные витражи в окнах королевской спальни. Потоки ледяной воды, залившие пол и испортившие красивые ковры на полу, только добавили хлопот дворцовой челяди.

Кроме того, ударом молнии, попавшей в центральную башню, расщепило часть кровли, что привело к обрушению черепицы в нескольких местах. Слава Создателю, что никто не пострадал.

Ользен метался по дворцу как ошпаренный, а слуги не знали, куда им бросаться в первую очередь.

Может быть из-за погоды, а может из-за неожиданного разгрома в своих покоях, но королева была сегодня раздражительна как никогда. Тина ушла от нее в слезах - Элайн решительно не устроило, как горничная развесила ее одежду и разнос за небрежность последовал незамедлительно. Элайн даже топнула на нее ногой, чего раньше по отношению к Тине никогда не делалось.

Сделав резкое замечание дворецкому за медленный ремонт спальни и не высушенный ковер, королева наконец-то проследовала в столовую. Время обеда уже давно наступило.

Сев на свое место, Элайн уставилась на кусок говядины, лежащий перед ней на тарелке, с явным отвращением. От запаха поджаренной , хрустящей корочки ее почему-то начало слегка мутить. Вообще-то она была очень голодна, но почему-то никак не могла заставить себя съесть то, что она раньше съедала с огромным удовольствием.

"Может быть мясо испорчено?... Вроде непохоже."

Голод тем не менее настойчиво требовал, чтобы его удовлетворили и немедленно. Королева медленно отрезала кусочек, с брезгливостью посмотрела на него и очень нерешительно положила его в рот.

Алистер, уже доевший свою порцию, начал при виде ее манипуляций беспокоиться.

- Элайн, тебе, что, подали плохое мясо?

Она уже начала жевать и поэтому не смогла сразу ответить. Отпив вина из кубка, королева попыталась проглотить прожеванный кусок - но не тут-то было.

Внезапно резкий спазм сжал ее желудок и мясо с вином чуть ли не фонтаном вылетели обратно. Прямо на тарелку.

Алистер вскочил.

- Элайн! Что с тобой?

Зажав рот рукой она только промычала что-то совершенно непонятное.

Король, опрокинув стул на пол, стремительно подбежал к ней.

- Это не отрава? Душа моя, как ты себя чувствуешь? Эй! Срочно позовите сюда целительницу! Срочно!

Наконец, Элайн смогла говорить:

- Какая гадость! Что мне подсунули?! - и тут новый спазм схватил ее за горло, выжав непрошеные слезы.

Алистер начал багроветь.

- Теодора сюда! Он что, сошел с ума? Я всю кухню разгоню к демонам! Клянусь исподним Андрасте, все эти кухарки отправятся нищенствовать, если моей жене подали испорченную еду!

Главный повар со старшей кухаркой появились буквально через минуту. На Теодоре, что говорится, лица не было. Кухарка выглядела не лучше. За ним в столовую уже вбегала целительница Мойра.

Королева так посмотрела на несчастного Теодора, что тот облился холодным потом.

- Это невозможно есть, Теодор! Меня вывернуло, как только я откусила первый кусочек. Что вы там такого приготовили? Вы что, все сговорились сегодня? - Элайн опять начала раздражаться.

- Ваше Величество! Все было проверено! Мясо было самым свежим! Ваше величество! Все было хорошо! - Главный повар с кухаркой лепетали оправдания, с ужасом глядя на обеденный стол.

Мойра уже застыла в сосредоточении с протянутой рукой над тарелкой с остатками еды. Пробормотав заклинание распознавания, она отвела руку от стола и повернулась к Алистеру.

- Ваше величество! Я не чувствую в еде никаких ядов или посторонних примесей. Если вы хотите знать мое мнение, то поданное Ее Величеству жареное мясо совершенно нормально.

- Да, да! - подтвердил Теодор. - Ваше Величество, вам подали то же самое мясо, что и для Ее Величества! Поверьте мне!

Старшая кухарка торопливо подтвердила:

- Я сама следила, чтобы все было приготовлено как полагается. И посторонних на кухне не было, клянусь!

Мойра подошла к королеве и взяла ее за руку, начав щупать пульс. После недолгого молчания она сказала:

- Ваше Величество, мне кажется, что дело вовсе не в еде.

Элайн удивленно посмотрела на нее.

- А в чем же?

- Мне кажется... Я должна вас тщательно осмотреть. Вполне возможно, что...

- Что возможно? - нетерпеливо спросила королева.

- Нет, это я скажу чуть позже. После осмотра.

Тут вмешался Алистер.

- Мойра, Вы уверены, что еда не отравлена и совершенно нормальна?

- Да, Ваше Величество. - главная целительница не отводила взгляда от Элайн. - Дело действительно не в еде.

- Так в чем же дело? - Король тоже начал проявлять нетерпение.

- Точнее я скажу после обследования Ее Величества. Но волноваться не стоит, думаю это просто ... несварение желудка. Впрочем, я сейчас ничего не могу точно сказать. А пока прикажите подать Ее Величеству свежих фруктов. Я думаю, что от них Ее Величество не стошнит.

Кухарка почему-то ойкнула и прикрыла руками рот. Этого никто не заметил - все смотрели на Мойру, но сама Мойра прекрасно заметила этот жест пожилой женщины. Когда все начали расходиться, целительница ловко ухватила кухарку сзади за платье и наклонившись к ней, негромко сказала:

- Милочка, если вы проболтаетесь раньше времени, я лично попрошу короля, чтобы вас наказали за несдержанность. Мои и Ваши догадки - это пока только догадки. Вы же меня хорошо поняли?

Кухарка только и смогла, что кивнуть головой.

* * *

Утром Винн прибыла в Денеримский дворец. Было видно, что Великая Целительница Круга очень спешит - она сразу же поднялась в личные покои Мойры. Рассказ Мойры был недолог.

- Ты уверена? - в волнении спросила ее Винн. - Ты же знаешь, что произошло с Элайн в Форте Драккон!

- Конечно знаю. Но все указывает именно на это. И потом, моя рука почувствовала биение ее... или его сердца, да и при осмотре первичные признаки были достаточно выражены. Но без Вашего подтверждения, Великая Целительница, я не смею сообщить королеве об этом.

Через десять минут Винн в еще большем волнении почти бегом направилась прямо в покои Ее Величества.

Королева уже проснулась и занималась тем, что приводила свой узел на голове перед зеркалом в порядок. Она уже была одета в простое шелковое платье со шнуровкой.

Окна были вставлены на место, а ковер заменен на новый. Правда, Ее Величество немножко расстраивало, то что окна стали самыми обычными - на восстановление тонкого витражного рисунка мастер запросил несколько месяцев.

- Добрый день, Элайн! - Винн хорошо помнила, что королева просила Великую Целительницу не обращаться к ней официальным титулом.

- Винн! Как хорошо, что ты приехала! - Ее Величество была искренне рада видеть свою старую знакомую.

- Как там дела в Круге Магов? Что поделывает Великий Заклинатель? Какими судьбами ты приехала к нам так неожиданно?

- Спасибо, у нас все хорошо - рассеяно ответила Винн, подходя поближе. - Элайн, я приехала сюда по просьбе Мойры.

- А что случилось? Ведь не из-за ерундового расстройства моего желудка она тебя вызвала?

- Нет. Когда Мойра держала тебя за руку, она почувствовала ..... - и Винн осторожно взяла Ее Величество за запястье и слегка сжала. И после небольшой паузы продолжила - да, так и есть. Внутри тебя растет жизнь, Элайн.

- То есть? - задохнулась королева. Ее руки выронили заколку. - Не может... не может быть!!

- Оказывается, может. Ты беременна. У тебя будет ребенок.

- Но ... - слова застревали в горле Ее Величества. - Винн! Я же не могу.. Неужели это правда? - королева начала всхлипывать. Великая Целительница продолжала молчать, с улыбкой глядя на будущую мать.

Через минуту слезы счастья бурным потоком потекли на грудь Винн, куда Ее Величество уткнулась лицом. Гладя ее по голове, Винн тихо сказала:

- Чудеса еще случаются, Элайн. Видимо Создатель решил, что ты наконец стала достойна его справедливости.

– Я все понял, Ваше Величество.

– И не забудьте приготовить боевой молот. Я лично проверю утверждение Горима о том, что оно не бьется.

* * *

Пламя толстых свечей в массивных подсвечниках нещадно трещало в пыльном и спертом воздухе темного подвала. Два увесистых канделябра, вделанных в склизкие каменные стены, с трудом освещали просторное подземное помещение. Сырость и промозглость подвала были просто омерзительны. Феррен так и сказал:

- Омерзительно. Просто омерзительно!

Он повернулся к Джарвису и неодобрительно нахмурил кустистые брови:

– Ты почему не протопил эту комнату, а?

– Вы сами приказали ничего тут не трогать, милорд, – безразлично ответил слуга. Он даже не пожал плечами.

– А своих мозгов не хватило, оболтус? Как я буду тут работать?! – его хозяин возмущенно взмахнул руками.

– Как милорду будет угодно, – тем же спокойным тоном сообщил Джарвис.

– Я тебя когда-нибудь точно превращу в крысу, – весело осклабился колдун. – Ишь, шутник мне выискался. А сейчас иди и принеси сюда жаровню с углями. Я не желаю жертвовать своим здоровьем, пусть даже ради власти над всеми мирами. Да-да, не желаю! И пошевеливайся!

Лакей слегка поклонился и без единого слова начал подниматься по лесенке наверх.

Феррен поплотнее закутался в теплый халат и подошел к полированному столику, установленному около высокого узкого зеркала. Там его уже ждал небольшой хрустальный шар и курильница.

Бросив какие-то крупинки в курильницу, он дождался, когда из нее покажутся первые струйки едкого дыма. Торопливо обернувшись – не вернулся ли слуга – достал из кармана бутылочку с прозрачной жидкостью и стал плескать из нее прямо на зеркало, стараясь облить как можно большую поверхность. Опорожнив весь пузырек, Феррен тем же неуловимым движением спрятал его обратно.

Это был его самый главный секрет. «Слезы Эфира». Рецепт этого снадобья он разработал сам. На приготовление ушло целых два месяца, и он не собирался его никому показывать. Даже Джарвису.

Струйка сизоватого дыма из курильницы потянулась прямо к поверхности зеркала, в котором начали сгущаться неясные образы.

Положив левую руку на шар, Феррен вперил взор в клубящиеся тени.

– Вот сейчас я посмотрю, где тут можно найти этого самого героя...

Он слегка потер шар и пробормотал нужное заклинание. Легкая вспышка осветила подвал, и внутри зеркала показались стремительно приближающиеся крыши незнакомого города. Скоро стал отчетливо слышен стук телег и гомон торговцев на площади.

– Ну-ка, ну-ка... О, да они говорят на нашем языке? Прелестно. Но мне не нужны торговцы. Где же тут эти...

Он особым образом щелкнул пальцами, и изображение изменилось. В зеркале появился заснеженный скалистый хребет.

* * *

Несмотря на глубокую ночь, в Денеримском дворце никто не спал. Он был ярко освещен, и вся челядь была на ногах. Особенная суета происходила на верхних этажах, где служанки со стопками чистого белья были видны в коридорах практически постоянно.

Если бы не сенешаль, который шел впереди Винн, она наверняка бы не избежала столкновения с какой-нибудь торопящейся горничной.

Вообще-то Великая Целительница тоже очень спешила, но все равно она не успела прибыть в Денерим вовремя. Королева в тяжелых и продолжительных родах уже потеряла все свои силы.

Придворная целительница несколько часов суетилась около Элайн, стараясь сделать все возможное и невозможное, но пока ей удавалось лишь поддерживать Ее Величество в полуобморочном состоянии. Чрезвычайно болезненные и безрезультатные схватки окончательно измотали Элайн. Причем измотали настолько, что у нее не осталось сил даже говорить, не то что кричать – и королева лишь громко стонала, сжимая руками мокрые простыни. Ребенок, несмотря на все старания матери и целительницы, так и не желал появляться на свет. Вероятно, он и в самом деле был достаточно крупным, и дверь наружу была для него просто мала.

В коридоре Винн столкнулась с Алистером, пребывавшем в совершенно невменяемом состоянии. При виде Великой Целительницы он лишь невнятно промямлил:

– Винн, ей так плохо! Винн!

Она совершенно бесцеремонно схватила короля за руку. Сейчас было не время соблюдать этикет.

– Почему ты не рядом с Элайн? Неужели ты не понимаешь, что ей нужна твоя поддержка?

Алистер уставился на нее непонимающим взглядом:

– Но я же не повивальная бабка. И не целитель. Что я могу сделать?

– Ты можешь просто подержать ее за руку и сказать ей, что ты рядом! Ну как же ты не поймешь, насколько это для нее важно?

– Но Мойра сказала...

Винн потащила короля за собой:

– Мало ли что она сказала. Поддержка любимого человека стоит десяти целителей! Пойдем!

Мойра недовольно подняла голову на шум в дверях, но ее лицо сразу же разглади-лось, когда она увидела Винн.

– Госпожа Винн! – воскликнула она. – Слава Создателю, Вы прибыли!

Прежде чем ответить, Винн слегка подтолкнула короля к изголовью, и только потом обернулась к Мойре.

– Вы проверили магическую защиту этой комнаты?

Придворная целительница явно не ожидала такого вопроса.

– Н-нет. Но я не чувствую никакого внешнего магического влияния. То, что Ее Величество не может разродиться – это не магия. Крупный ребенок...

– Извините, Мойра, я вас перебью, - Винн повысила голос. - Я ведь предупреждала, что беременность Ее Величества осложнена неизвестным магическим вмешательством. К тому же, Мойра, Вы должны знать, что во время таинства появления ребенка будущая мать открывает дверь в другой мир – и поэтому необходима сугубая осторожность и внимательность.

– В этой комнате никакого колдовства нет, – послышался твердый голос Алистера. - Я могу это гарантировать как храмовник.

Он произнес это, держа руку королевы в ладонях и с тревогой глядя на ее изможденное лицо с полузакрытыми глазами.

– Вот именно – «как храмовник»... – нахмурилась Винн и, помедлив, все же добавила:

– Слава Андрасте, я тоже не ощущаю никакого постороннего магического присутствия.

Неожиданно она уставилась на огромное зеркало, прикрепленное к стене напротив кровати роженицы. Не заметить его роскошную и вычурную золотую раму, украшенную рунами, было просто невозможно.

– Что это?

– Это новое зеркало. Ну, вообще-то, оно не совсем новое, – пожал плечами король. - Но, честное слово, Винн, это действительно зеркало! – он хотел было сказать что-нибудь остроумное, но вовремя понял, что сейчас не место и не время заниматься подобными шутками.

Винн подошла ближе к сверкающему стеклу и недоверчиво провела по нему паль-цем. Там где она касалась стекла, на мгновение проявились и сразу же пропали золотистые всполохи.

– Я впервые вижу такое великолепие. Откуда оно? Мне кажется... Впрочем, это неважно, – она вовремя спохватилась и отошла назад к кровати. – Мойра, кратко расскажите мне, что Вы делали до моего прихода.

Выслушав негромкий и сжатый ответ придворной целительницы, Винн покачала головой.

– Да, Вы сделали все, что могли. Но время на исходе – еще немного, и ребенок начнет задыхаться. Поэтому придется прибегнуть к сильнодействующим средствам.

на на мгновение задумалась.

– Вот что, напоите Ее Величество эликсиром силы, смешанным с унцией лириума. Мне нужно, чтобы ее восприимчивость к магии была максимальной.

* * *

Феррен недовольно покосился на ярко пылающую жаровню. Конечно, жар углей делал его пребывание в подвале-лаборатории значительно более комфортным, но за это приходилось платить еще более душным и спертым воздухом, чем раньше. «Скоро тут станет совсем нечем дышать», - подумал он. Тщательно вытерев руки батистовым платком, он потер воспаленные глаза. Бессонная ночь давала о себе знать, но время было потрачено не зря. Перед зеркалом специальной краской из «Слез Эфира», крови ламма и черного аконита наконец-то он начертил руну призыва, а само зеркало тщательно протер и отполировал.

Маг сдернул платок с небольшой золотой статуэтки, изображающей скрюченного в немыслимой позе уродца, и еще раз полюбовался на нее. Этот наивный дурачок, принесший трофеи из разграбленной гробницы, даже и не подозревал, какую ценность он продал Феррену. Впрочем, может, оно и к лучшему, что не подозревал, – потому что если бы кладоискатель знал реальную ценность этой статуэтки, магу не хватило бы всех сокровищ императорской казны, чтобы с ним расплатиться. Пока к этим сокровищам у него доступа не было. А даже если бы и был – зачем их зря тратить?

Феррен бережно поставил фигурку в центр руны призыва и капнул на нее из бутылочки «Слезами Эфира». Когда это было действительно нужно, он умел быть очень аккуратным. Джарвис может воображать что угодно о его неуклюжести, но сам маг прекрасно знал цену своим способностям.

Отойдя подальше, он протянул руку и, тщательно выговаривая каждую букву, произнес нужное заклятие.

Уже через секунду отражение статуэтки в зеркале стало расти на глазах и наливаться огнем, скрюченное тело распрямилось и взмахнуло маленькими крылышками за спиной. Узкая, хищная морда Верховного Ламма уставилась из-за стекла на мага.

– Ты все-таки сумел вызвать меня? – его скрежещущий голос был полон удивления. – Зачем?

Феррен недовольно взмахнул рукой.

– Слушай, только не надо притворяться, а? Ты прекрасно все понял и без этих дурацких вопросов. Я твой хозяин, и я ничего объяснять тебе не буду. Я тебе буду приказывать. Понял?

– Да, я понял, – ответил Ламма и поднял когтистую лапу в знак повиновения. – Приказывай.

* * *

Резкий вкус какой-то жидкости обжег запекшиеся губы королевы. Одновременно с этим она услышала голос Алистера:

– Пей, душа моя. Пей же.

И стеклянное горло бутылочки снова слегка ударило ее по зубам. Она сделала судорожный глоток и почувствовала, что мир снова становится резким и ярким, хотя комнату все еще качало в разные стороны.

– Алистер! Ты здесь? Алистер! – сиплым голосом спросила королева и закашлялась, – эликсир нешуточно обжигал горло.

Над ней склонилось чье-то лицо. Винн. Это была Винн.

– Элайн, ты меня слышишь?

Королева слегка кивнула.

– Ты помнишь, как тебя Мойра учила правильно дышать во время схваток? Приготовься, я сейчас помогу тебе, – Винн куда-то отвернулась, и ее голос стал слышен намного хуже. – Мойра, пожалуйста, задерите повыше рубашку. А я пока натру руки эликсиром.

Мокрая от пота шелковая сорочка завернулась под самую грудь королевы, открыв выпирающий туго натянутый живот. Винн осторожно положила на него правую руку, а левой стала водить в воздухе, создавая какое-то заклинание.

Результат не замедлил проявиться.

Очередная схватка скрутила королеву, выжав из ее глаз непрошеные слезы.

– Ну же! – воскликнула Винн. - Вдохни и тужься! Я помогу тебе. Тужься!

Эликсир и магия сделали свое дело – королева ощутила явственный и значительный прилив сил. И Элайн снова напряглась. Сжав в тисках руку Алистера, который шептал ей что-то одобряющее, она постаралась сделать все от нее зависящее.

Мойра, дежурившая у ног Ее Величества, радостно оповестила:

– Он сдвинулся! Госпожа Винн, я вижу это!

Алистер торопливо зашептал ей:

– Элайн, у тебя все получится! Я в тебя верю! Давай!

Королева, громко застонав, снова напряглась.

– Вдохни и попробуй снова! – Винн слегка нажала на ее живот, продолжая водить над ним левой рукой.

– А-а-а-а-а-а! - боль можно было бы назвать чудовищной, если бы это не был ее ребенок. Но это был именно ее сын! И, несмотря на эту боль, она должна была помочь ему появиться на свет. Во что бы то ни стало.

Ее голова начала приподниматься над подушками, а локоть уперся в кровать – словно она пыталась присесть.

Великая Целительница одобрительно улыбнулась ей.

– Осталось немного. Еще раз! – и снова надавила на живот королевы.

Элайн сделала глубокий вдох и снова начала тужиться. От раздирающей боли мутнело в глазах, но она тоже почувствовала, что осталось немного. Еще одно усилие – и...

Мойра сосредоточенно схватилась за что-то между ее ног и отточенными движениями вынула сморщенное, синевато-красное тельце на свет.

– Сын? – этот вопрос у королевы вырвался одновременно с таким же возгласом Алистера.

– Сын. Ваше Величество, у вас родился настоящий богатырь! – ответ Мойры был заглушен громким и пронзительным криком новорожденного.

Счастливая королева обессилено упала на подушки.

«Наконец-то. Я родила сына! Сына! У меня есть сын! Сын! Мой ребенок. Я – настоящая женщина!»

Те блаженные ощущения, которые переполняли ее душу, можно было смело назвать неописуемыми. Люди все еще не изобрели слов, способных передать состояние матери, наконец родившей столь долгожданного ребенка.

Младенец не переставал возмущенно вопить во весь голос, возвещая о своем появлении в этом мире. Он был явно недоволен, что его оторвали от такой уютной, теплой и удобной матери.

– Какой он страшненький... – тихо прошептал Алистер, от удивления выпустив руку Элайн. Слава Создателю, что мнение единственного мужчины по поводу внешности родного сына так никто и не услышал.

Король раньше никогда не видел новорожденных нескольких минут от роду. Личико у младенца было красное с синеватым отливом, а головка неправильной формы, покрытая редким пушком, совсем не украшала будущего принца.

Мойра закончила все манипуляции с пуповиной и передала завернутого в пеленку малыша Винн, которая еще раз внимательно осмотрела наследника Ферелденского престола.

– Поздравляю, у тебя прекрасный ребенок, Элайн! Сейчас я положу его на твой живот - он должен почувствовать, что его мать никуда не делась. А потом ты его покормишь.

У Великой Целительницы по спине вдруг прошел холодок. Появилось странное, необъяснимое чувство надвигающейся опасности. «Волнуюсь на ровном месте – ребенок родился, он совершенно нормален. Мать жива и здорова. Может, я просто переволновалась за эту рыжую девчонку? Наверное, я действительно постарела...»

Оглянувшись на всякий случай по сторонам, она поднесла наследника к королеве. Элайн протянула руки к сыну, подняла голову и непроизвольно посмотрела в зеркало напротив кровати.

Отразившаяся в нем картина – Винн, подносящая к ней новорожденного, ее собственные, протянутые к сыну руки, и Алистер, стоящий рядом, – навсегда врезалась в ее память.

Этому наверняка поспособствовало то, что в отражении у нее был почему-то черный цвет волос и ярко-желтые глаза...

* * *

Цаккон Таал, Верховный Ламма, Повелитель Теней, уже давно не корчил свою хитрую рожу внутри зеркала, отправившись выполнять данные ему приказы. Поэтому Феррен осторожно поднял статуэтку с пола, тщательно завернул ее в платок и положил в серебряную шкатулку, инкрустированную золотыми вставками. Для хранения магической фигурки подошел бы и обычный стальной ларец, но Феррен любил все самое лучшее.

Красивую, дорогую и прочную мебель, золотую и хрустальную посуду, самую вкусную и приятную еду. Даже зубочистки у него были из драгоценного палисандра. Что уж тут говорить о шкатулках?

Увы, его официальные возможности торговца редкостями и неофициальные возможности тайного мага уже не позволяли достичь чего-то большего. Пока не позволяли.

Впрочем, он уже дал кое-какое задание этому Цаккону. Теперь осталось найти того, кто сделает самую главную работу – окончательно расчистит Феррену Лютрингу дорогу к совершенству.

В этих поисках он не желал полагаться на случай. И потом, ему полагается получать все самое лучшее. Именно поэтому тайный маг столько времени готовился.

Зато... Зато он получит именно самого лучшего воина, самого сильного, самого умелого.

И это произойдет сию минуту. Немедленно.

Нужные слова он уже знал. Мир, откуда он выдернет сюда самого сильного и бесстрашного воителя, он тоже уже выбрал.

Ему осталось немного – сделать это.

Феррен не торопился. Он знал, что до него никто не открывал двери между мирами. Он будет первым. Самым первым. Это было так волнующе – быть не только самым лучшим, но и самым первым.

Наконец маг торжественно поднял обе руки и легким движением начертил в воздухе светящуюся спираль. Еще одно движение рук – и спираль начала медленно вращаться, приближаясь к зеркалу.

Феррен четко, без запинки выговаривал нужное заклинание.

Спираль соединилась с зеркальной поверхностью. Легкий, слегка слышный гул стал ощутимым и громким, а легкая дымка, струящаяся внутри зеркала, превратилась в клубящиеся облака.

– ...Ин далеээт поррат! – он закончил магическую фразу.

«Скоро, совсем скоро этот мускулистый варвар будет здесь. И тогда...»

Пол затрясло, а пламя свечей качнулось и погасло. Вместо клубящихся облаков внутри зеркала теперь бесновался яростно вращающийся водоворот из мириад искрящихся вспышек. Вот он начал расширяться, постепенно открывая образ стремительно приближающихся заснеженных гор.

Феррен жадно вглядывался в эту картину, стараясь не упустить ни одной подробности. Поэтому он сразу же заметил, что изображение горного хребта вдруг исказилось и стало бледнеть, а устье вихря начало сужаться.

Что-то пошло не так. Вихрь замедлил вращение, а его гул заметно поутих.

«Проклятье. Энергия! Этому заклятью не хватает магической энергии! Неужели провал? Неужели МНЕ не удастся это выполнить?»

Неудачник. Сама мысль о том, что он – неудачник, для Феррена была непереносима. Он – неудачник? Ни за что! И маг выплеснул в центр вихря последнюю бутылочку «Слез Эфира». Цена значения не имеет! У него ДОЛЖНО получиться. Все самое лучшее! Сейчас!

Дикий грохот потряс лабораторию так, что маг схватился за столик, чтобы не упасть. Воронка вихря засверкала с такой силой, что ему на мгновение пришлось прикрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Именно это мгновение и решило все.

В разверстом зеве портала почему-то мелькнули крыши ночного города, светящиеся окна каменного дворца, чья-то комната, кровать, суетящиеся люди... Неожиданно неведомая сила оторвала зеркало с этими образами от стены и бросила его прямо на мага, который едва успел прикрыть лицо рукой. Громкий звон разбитого стекла слился с глухим стуком упавшего тела.

* * *

Изображение, впечатавшееся в мозг королевы, продержалось в зеркале несколько мгновений. Краем глаза она успела заметить, что руны, изображенные на золотой раме зеркала, вспыхнули и налились густым алым сиянием.

Сама поверхность зеркала задрожала, будто плавясь изнутри, и ударила по глазам Элайн резкой, оглушающей беззвучной вспышкой. Мир замер и стал пронзительно белым. Такой чистой и яркой белизны она не видела даже на вершинах Морозных Гор, где прозрачный воздух оттенял ослепительное великолепие вечных снегов.

Белый цвет окутал ее со всех сторон, растворяя в себе все вокруг. Вот исчез и растворился Алистер, слилась с белым пространством Винн, пропало все. Остался только ее ребенок в чьих-то руках.

Она тянулась к нему изо всех сил, но и он превратился в белую тень. Королева даже не успела взять его, потрогать, ощутить...

«Что это? Я, наверное, умираю? Вот и пришла моя смерть. Нет, я не хочу! Я только начала по настоящему жить. Нет!»

Она открыла рот и попыталась отчаянно закричать, но не услышала своего голоса. Белое ничто поглотило в себя весь ее мир.

Последнее, что увидела Элайн перед тем, как окончательно провалиться в белую бездну, – это были полупрозрачные кончики ее пальцев, изо всех сил тянущиеся вперед.

* * *

Утренняя свежесть еще не выпарила росу с листьев, а прохладный ветерок осторожно раскачивал веточки на деревьях. Яркая бабочка села на лоб женщины, лежащей на спине в густой траве, и взмахнула крылышками, поудобнее устраиваясь для отдыха.

Но ей так и не дали этого сделать.

– Велкий Хранитель, да что же это такое? – морщинистая рука легким движением смахнула насекомое в сторону и осторожно потрогала бьющуюся жилку на шее королевы.

– Ох, Слава Богам, жива. Откуда же ты тут взялась, красавица? – пожилая женщина озабоченно наклонилась над Элайн .

- Да ты вся в крови, солнышко... И в одной рубашонке. Хильда! – она повернулась к дому. – Хильда, беги сюда, тут помочь надо!

Из-за угла показалась рослая девушка в холщовом платье.

– Иду, бабушка, иду. Что случилось-то?

Самое первое, что увидела Элайн, открыв глаза, были темные балки потолка неизвестной ей комнаты. В маленькое окошко, прикрытое расшитой занавеской, пробивались яркие солнечные лучи, высветив на выскобленном полу светлые квадратики.

Королева приподняла голову.

«Значит, я не умерла? Где мой сын? Где я? Где Алистер?»

Вместо ответа из-за стены раздалось громкое конское ржание.

Олдос окинул собравшихся воспитанников внимательным взглядом и ловким движением пальцев снял нагар с толстой свечи в деревянном подсвечнике.
– Все здесь?
С негромким кряхтением он раскрыл толстый фолиант и перелистнул хрупкие пергаментные страницы.

«…И погибли в яростной битве Тенедор и Фораннон, а Каленхад вступил в честный бой с самим эрлом Мирддином. Храбрый юноша при всех одержал победу над эрлом и приказал тому отступить. Эрл Мирддин вопросил у Каленхада, кому же тот станет теперь служить, если его рыцарь и лорд мертвы, а Каленхад ответил, что он поступит только так, как велит ему честь, ибо ничего другого у него больше нет».

Олдос читал медленно и нараспев. Этот речитатив мог бы усыпить неподготовленного слушателя, но его ученики уже привыкли к такому – и потом, им было интересно, что случится дальше.

«Ты не человек чести, Миррдин», – сказал Каленхад, – «но я верю, что ты хочешь стать таковым. Ты даровал мне жизнь, и то же я сделаю для тебя. Возможно, если люди будут нести честь в сердцах, мы сможем жить в мире». С этими словами Каленхад опустил меч и вложил его в ножны. Тогда и Мирддин вместе с соратниками преклонили колени и присягнули на верность Каленхаду. С тех пор он стал тейрном, правителем земель, принадлежавших ранее Тенедору».

Олдос на мгновение отвлекся от чтения и придвинул свечу поближе – возраст давал о себе знать. Разбирать прихотливый шрифт старинных рукописей становилось все труднее.

«Несмотря на то, что многие дворяне не верили, что этот юноша способен повести их за собою, Каленхад всеми своими благородными и смелыми поступками доказал, что достоин доверия Мирддина. И с каждой вновь одержанной победой за ним шло все больше и больше дворян.
Сам Каленхад взял в жены прекрасную дочь Мирддина, Майрин, а вера в учения Светлой Церкви стала основой основ его двора. Набожность и благородство Каленхада привели к нему великое множество последователей Андрасте, ждавших именно такого вождя.
Однажды, во время боев против обычного баннорна с равнин, Каленхад встретил свою будущую соратницу, смелую, умную и прекрасную воительницу леди Шейну…»

Элайн, подперев кулаком подбородок, завороженно слушала Олдоса. Она живо представила себе леди Шейну, только почему-то у ее Шейны были огненно-рыжие волосы и зеленые-зеленые глаза. Уставившись мечтательным взором в потолок, Элайн не замечала ничего вокруг – даже восхищенного взгляда молодого Гилмора, направленного на нее. Если бы она поймала этот взгляд, то сразу бы поняла, что Роланду интересна вовсе не Шейна.

«…Теперь, когда рядом с ним была леди Шейна, никто не мог остановить Каленхада, и в 42 году Священного Века война за владычество над Ферелденом подошла к завершению. Армия Каленхада сошлась в великой битве с объединенным воинством могущественного Симеона, тейрна Денерима. При поддержке Круга Магов и Воинов Пепла в сражении у Белой Долины Каленхад одержал блистательную победу над Симеоном и объединил Ферелден под своей рукой.
В поединке с Симеоном Каленхад чуть было не пал от его руки, но между воинами встала леди Шейна, и удар, предназначавшийся Каленхаду, пронзил ее тело.
Но даже будучи раненой, леди Шейла одним точным ударом сумела убить Симеона. В этот же год Каленхад был коронован в Денериме; королева Майрин разделила с ним престол, но во все последующие месяцы Каленхад все время находился подле ложа тяжело раненой леди Шейны – она долго и мучительно выздоравливала от удара Симеона…»

«Ах, почему я родилась так поздно… Все войны закончены, все подвиги совершены. Не видать мне ни славы Каленхада, ни самого королевского трона!» – думала Элайн.
И ей оставалось только лихо рубить манекены в тренировочном зале, представляя себя бесстрашной героиней давно прошедших сражений.
* * *

– Ага! – весело выдохнула Элайн в лицо брату, прижавшемуся спиной к грубой каменной стене тренировочного зала.
Ее затупленный короткий меч был боком прижат к его горлу, а щитом она давила на правую руку Фергюса, чтобы он не смог отвести лезвие от шеи.
Сайрус дважды хлопнул в ладоши.
– Бой кончен!
– Это нечестно! – горестно воскликнул Фергюс. – Она… Она воспользовалась тем, что я…
– Милорд! – строго прервал его тренер. – Миледи воспользовалась тем, чему я ее учил! Почему Вы, как говорится, не воспользовались этим же?
– Но она же младше!
– Милорд, этот бой выигран миледи, хотите Вы этого или нет.
Элайн едва переводила дух после затяжного фехтования, но была чрезвычайно довольна. Вчера ей удалось проделать то же самое с Роландом, но Фергюс этого не видел. Девушка улыбнулась своим мыслям и неожиданно показала братцу язык.
Лицо Фергюса вытянулось.
«Пусть она и сестра, но все же она девчонка. Да еще и младше меня! И она меня победила в бою! Пусть даже и учебном! Позор!»
– Ну, волчонок, я тебе еще покажу!
Младшая сестренка только уперла руки в бока и выставила вперед стройную ножку.
– Ты мне завидуешь, Фергюс, вот! Это потому что я лучше! Ага!
– Миледи! – Сайрус подошел ближе. – Научитесь быть снисходительной к побежденным.
– Вот еще! – фыркнула Элайн. – С чего бы это?
– С того, например, что Вы в бою наделали ошибок. Вы опять выпячивали локоть в сторону и несколько раз развернули корпус прямо под удар. И еще по мелочи с десяток других промахов. Не думайте, миледи, что в настоящем бою Вам это простят.
Произнося эту тираду, Сайрус ни разу не вставил свое любимое «как говорится». Что указывало на всю серьезность его аргументов.
– А я и не жду, чтобы меня прощали! – нахмурилась Элайн.
Ох уж эти взрослые! Как они любят портить удовольствие в самый радостный момент!
* * *

Через несколько дней, войдя в боевой зал, Элайн была немало поражена видом меча, который держал в руках Фергюс. Такого длинного и тяжелого клинка ей еще видеть не доводилось.
А Фергюс, взявшись за рукоять своей обновки двумя руками, сделал неуклюжий взмах и одним резким ударом снес деревянную голову манекена. Было видно, что это далось ему с немалым усилием, но результат превзошел все ожидания – Фергюс аж надулся от гордости.
– Это настоящее мужское оружие – двуручный меч! – он с довольным видом обернулся к Элайн и похвастался. – Мне его купил отец! Теперь, оказывается, у меня есть еще одна вещь, – и он насмешливо подмигнул ей, – которой ты никогда не сможешь владеть так же, как я!
Элайн вспыхнула и выбежала из зала.

Брайс прислушался. Так и есть – в саду раздавался рев дочери. Его маленькой Элайн. Тейрн выскочил из комнаты, чуть не сбив с ног несущуюся на крик жену.
Элайн стояла у куста жимолости и отчаянно ревела. Перепуганный Фергюс пытался ее успокоить, но горе малышки было настолько велико, что она просто захлебывалась слезами. Брайс схватил ее на руки и прижал к себе.
– Тише, тише, успокойся, душа моя! Что случилось?
Но девочка так расстроилась, что не могла произнести ни слова и только судорожно сглатывала, пытаясь что-то сказать.
Элеонора уже присела перед сыном.
– Фергюс, что произошло? – спросила она, глядя ему в глаза.
– Мамочка, я не знаю! – ответил перепуганный мальчик. – Мы играли.
– Играли? Во что?
Тем временем Брайс сумел успокоить дочурку. Она перестала рыдать и только тихо всхлипывала.
– Значит, вы всего лишь играли. А что дальше? – Элеонора продолжала допрашивать сына. – Элайн упала? Ушиблась? Ее укусила оса?
Фергюс немного замялся.
– Так что же тут произошло? – настойчиво спросила сына тейрина.
– Ну, мы играли, потом я захотел… пи-пи и отошел к кустикам.
– А потом?! – Элеонора начала терять терпение.
– Потом ко мне подбежала Элайн и почему-то начала реветь. Я не знаю, почему! Я ничего больше не делал! Честно! – на глазах у Фергюса тоже появились слезы.
– Успокойся, сынок, ты ни в чем не виноват! – и она почему-то отвернулась от сына, закрыв рот ладонью.
Брайс в это время пытался добиться ответа у Элайн:
– Ну, милая, что же случилось? Дорогая моя, ответь, пожалуйста!
– Я… я… хочу… – всхлипывала девочка.
– Дыхание создателя! Чего? Чего же ты хочешь? Да принесите кто-нибудь, наконец, воды! – крикнул он. Несколько слуг уже стояли поблизости, привлеченные шумом. Ближайшая горничная метнулась на кухню.
– Так чего же ты хочешь?
– Я хочу как у Фергюса! – Элайн снова разрыдалась.
Горничная вернулась с подносом, на котором стоял кувшин с водой и стакан. Брайс наполнил стакан и начал поить дочь.
– Я хочу как у Фергюса! – более четко произнесла Элайн, напившись воды.
– Создатель Милосердный! – вскричал Брайс. – Да чего же у тебя нет, как у Фергюса?!
Элайн опять залилась слезами.
Позади себя тейрн услышал странный звук. Обернувшись, он увидел, как его обычно сдержанная жена сидит прямо на земле в обнимку с Фергюсом и хохочет. Он не глядя поставил пустой стакан обратно на поднос – и вдруг раздался звон бьющегося стекла. Стакан упал на камни и разлетелся вдребезги. Брайс в недоумении посмотрел на девушку. Та тряслась в беззвучном смехе, а по щекам ее текли слезы. Поднос дергался в ее руках, готовый вот-вот упасть на землю.
– Ох, Брайс! – еле выговорила Элеонора. – Этого ты ей дать не сможешь! – и она опять зашлась в смехе.
Брайс не сразу понял смысл происходящего, но вскоре и он захохотал во весь голос.
Озадаченная поведением взрослых, Элайн перестала кукситься и с любопытством уставилась на родителей. Почему они смеются? Она и сама уже непроизвольно начала улыбаться.
– Волчонок… – только и смог сказать Брайс, подбросив дочь прямо к небу.

Недалеко от Башни Ветров, среди редких кустов жимолости, стоял старый раскидистый дуб. Когда-то давно, еще при строительстве замка, его хотели срубить. Но когда топорище сломалось в щепки от первого удара по темной коре, суеверные крестьяне решили оставить дерево в покое.
Еще будучи совсем маленькой, Элайн нашла этот укромный уголок, где она пряталась от взрослых – высоко над землей, на широкой и удобной ветке среди густой листвы.
Вот и сейчас она пробыла там до вечера, задумчиво теребя пальцами свои огненные локоны. Ее звали, но она не откликалась. Зная характер дочери, Брайс велел оставить ее в покое, – и вечером она тихо вернулась к себе в комнату.
Когда стемнело и все ушли ужинать, Элайн пробралась в оружейную. Вот он – этот меч. Она осторожно дотронулась до широкого и холодного лезвия. Потом взялась двумя руками за длинную, обшитую кожей рукоять, стащила его со стойки, и меч глухо звякнул о камни пола. Он был так непривычно тяжел, что она чуть не выронила его.
Да уж – это настоящее оружие, не то что эти недомерки, с которыми ей приходилось тренироваться раньше. Один удар – и врага больше нет. Элайн всегда нравилось получать то, что она хотела, быстро и сразу. Ррраз! Как там это делал Фергюс? Наверное, так леди Шейна убила Симеона…
Элайн закусила губу, поудобнее обхватила рукоять, напрягла все свои силы и подняла меч над головой. Так ее и застал Гилмор. Он подскочил к ней, перехватил меч и осторожно положил его обратно на стойку.
– Элайн, ты с ума сошла! – он повернулся к ней. – Он же очень тяжел! Ты могла разрубить себе ноги!
– Вот еще! – фыркнула юная тейрина. – Ты за кого меня принимаешь? Нет уж, Рори, теперь у меня будет именно такой меч. – Ее глаза упрямо блеснули, словно острое лезвие, вынимаемое из ножен.
* * *

Когда Фергюс вошел в кабинет к отцу, тот уже складывал в стопку все бумаги на своем столе – время было довольно позднее.
– Ты почему до сих пор не спишь? – повернулся тейрн к сыну.
– Отец, у меня к тебе просьба.
– Я слушаю тебя.
– Отец, дело в том, что Элайн тоже хочет научиться владению двуручным мечом.
– Что? – не поверил своим ушам Брайс. Он прекрасно знал, что упражнения с легким оружием – это одно, а тренировки с тяжелым длинным клеймором* – совсем другое.
– Ты подумал бы, прежде чем просить об этом! Она все-таки девушка, женщина! Ей еще детей рожать! Она и так отлично владеет мечом, зачем ей двуручники?
– Отец, не сердись… Понимаешь, она уже занимается этим. – Фергюс немного замялся. – И давно занимается.
– Как занимается? Где? Почему я об этом слышу только сейчас? – Брайс удивился еще больше.
– Я предполагаю, что с самого первого дня, когда когда меч попал в замок. Я сначала не замечал, а потом стал удивляться, почему его лезвие так быстро тупится и откуда на нем появляются новые зазубрины. И я решил сам посмотреть, кто без спроса балуется таким дорогим оружием. Так вот, посреди ночи в оружейную комнату через окно пробралась Элайн. Взяла меч и передала…
Фергюс запнулся. Называть Роланда ему не хотелось, но раз уж он заварил кашу, так масла жалеть не стоило.
– В общем, очень скоро Элайн с Роландом уже тащили меч в старое крыло замка. Судя по всему, она там и тренировалась, а сэр Гилмор ее прикрывал.
– Вот же шельма! И этот Гилмор туда же! Ну, я покажу им тренировки! – рассердился тейрн.
– Отец, не надо! Я пришел к тебе не для того, чтобы жаловаться. Тем более, что Роланд не виноват. Ты же знаешь, как Элайн умеет добиваться своего.
От этих слов тейрн только хмыкнул. Уж он-то это знал лучше всех.
– Я хотел тебя попросить вот о чем, – продолжал Фергюс, – пусть уж лучше ее обучает опытный учитель. Так будет лучше не только для меча. Для Элайн куда полезнее по ночам спать.
Тейрн задумался.
– Все равно это неслыханно. Девушка с двуручным мечом…
– Отец, вспомни леди Коутрен. Помнишь, она еще стояла рядом с тейрном Логейном на приеме у короля?
Брайс слегка кивнул. Судя по тому, что он тогда увидел, леди Коутрен не расставалась с броней и двуручным мечом даже в постели. Правда, он к ней в постель не заглядывал, но впечатление было полным.
И вообще, женщины-воины были далеко не редкостью в Ферелдене – даже его жене в свое время пришлось научиться держать в руках боевое оружие. Увы, мирные времена наступили в королевстве совсем недавно.
Но двуручный меч…
– Хорошо, Фергюс. Я разрешаю. Пусть занимается днем с Сайрусом, а ночью спит в своей комнате. Кстати, раз уж ты пришел: нам с тобой придется скоро поехать в Антиву. Мне поручено возглавить кортеж королевского посольства, а ты поедешь со мной. Тебе пора научиться ездить дальше Денерима, сын мой.
* * *

Вечером Элеонора вошла в спальню к дочери. Та уже лежала в кровати, натянув одеяло до подбородка, но свеча у изголовья еще не была потушена.
– Элайн, – обратилась к ней Элеонора, – отец тебе все-таки разрешил тренироваться с двуручным мечом. Хотя лично я этого не одобряю – войны давно кончились, и твои увлечения бессмысленны. Тебе лучше…
Удивленно открытый рот Элайн немедленно закрылся, она резко села в кровати и упрямо тряхнула головой.
– Да-да, мама. Я знаю. Мне лучше научиться быть настоящей тейриной. Носить шелковые платья, ожерелья и все такое. А еще пить вино, как эта курица Ландра, вот. А можно я этому научусь как-нибудь потом?
Элеонора лишь вздохнула. Она уже знала норов своей дочери и пока не стала с ней спорить. Она верила, что от судьбы уйти невозможно, и дочь тейрна все равно станет настоящей леди, несмотря ни на что. Просто надо набраться терпения. А пока…
– Так вот, занятия с двуручником тебе разрешены с одним условием: по ночам ты будешь спать, а не лазить через окна в оружейную. И кроме того, ты все-таки научишься носить те самые шелковые платья и вести себя как подобает тейрине.
Элеонора подошла к окну и закрыла его. Потом, поцеловав замершую, словно статуя, дочь, с усмешкой сказала:
– И предупреди своего сэра Гилмора, что больше тренировок не будет. В следующий раз пусть он идет спать, а не торчит у тебя под окном. Кстати, имей ввиду, тебе еще рано иметь своего оруженосца. Лучше бы ты подыскала себе фрейлину. Как подобает настоящей тейрине.

Не прошло и недели, как Элайн обзавелась собственным двуручным мечом. Длинный и узкий, с прямым острым лезвием, по которому змеился муаровый узор, он грел ее душу сильнее любых украшений, которые лежали в ее шкатулке. И тем более сильнее каких-то глупых фрейлин.
Даже немногословный Сайрус по достоинству оценил клинок.
– Отец балует Вас, Ваша Светлость. Для первых занятий с двуручным оружием такой меч очень хорош – сразу видно, как говорится, работу настоящего мастера.
– А ты сам видел, как кузнецы делают такие мечи? – заинтересовалась Элайн.
– Мастера стараются не раскрывать никому своих секретов. Но я-то вижу, что этот клинок долго мучили раскаленными углями, били стальными молотами и обливали ледяной водой, прежде чем он стал таким гибким и прочным. Да что тут – Вы и сами это знаете.
Он по привычке закрутил свои густые усы и нахмурился:
– Я тоже не буду жалеть Вашу Светлость. Без этого, как говорится, никакого толка из Вас не получится. А я по-другому и не умею.
– Да ты и раньше не давал мне спуску, Сайрус! – хохотнула Элайн, с гордостью принимая меч обратно.
– Это все, как говорится, были игрушки. А теперь все будет совсем по-другому. Для настоящих воинов у меня тоже есть свои секреты.
– Раскаленные угли и стальные молоты? – улыбнулась девушка.
– Что-то вроде. Сами, как говорится, увидите.
* * *

Из долгой поездки в Антиву Фергюс вернулся не один. Он привез в дом жену – молодую красавицу Ориану, – и у него началась совершенно другая жизнь. Все свое свободное время он теперь проводил с ней.
А Элайн прекрасно поняла, что теперь она больше не будет всюду ходить за братом. Кроме того, ей стало понятно, что это не она должна за кем-то ходить и кому-то подражать, а наоборот – другие должны за ней бегать. Теперь она будет примером для остальных. Под «остальными» Элайн пока подразумевала Роланда, а другие ее не очень интересовали.
Девушка давно заметила, с каким обожанием и нежностью смотрит на нее этот молодой банн. Он был готов выполнить для нее любое поручение и участвовать в самых сумасшедших проказах, лишь бы только быть с ней рядом. Он всегда защищал ее от насмешек и ехидных шуточек Фергюса, даже если они были справедливы.
Роланд всегда помогал ей – совсем как тогда, когда ей было нужно лезть в окно оружейной комнаты. Эти ночные вылазки сблизили их сильнее всего, и Элайн поняла, что ей далеко не безразличен этот симпатичный парень.
Ей нравилась его покладистость. Юной тейрине казалось, что он один понимает ее – все остальные только хмыкали и криво улыбались, когда узнавали об оружейных пристрастиях Элайн Кусланд. А Роланд искренне ее поддерживал.
Но пока молодой человек не проявлял попыток к сближению. Рассудительность Роланда все еще брала верх над его чувствами.
* * *

Башня Ветров была самым высоким строением замка, и с ее смотровой площадки можно было в любую погоду разглядеть воды Недремлющего Моря. Иногда Элайн забиралась на самый верх и любовалась цепочкой прибоя, мерно накатывающегося на прибрежные скалы. Если подойти к самому краю, возникало ощущение полета – внизу было далекое-далекое море, а наверху близкое-близкое небо.
Когда один из стражников заметил эти посещения, родители немедленно прочитали ей нотацию, что это очень высоко, очень опасно, и вообще строго-настрого запретили даже подходить к башне.
Как известно, такие запреты только сильнее раззадоривают желание их нарушать. Тем более не в правилах Элайн было так просто отказываться от своих желаний. И рыжий волчонок быстро нашел выход – точнее, вход – прямо через окно кладовой, примыкающей к башне. Здесь было тесно, темно и пыльно. Но самое главное – дверь кладовки выходила прямо под лестницу, ведущую наверх. Там можно было пересидеть, если появлялась стража, а потом подняться на самый верх и попасть на смотровую площадку. Наверх стражники заходили нечасто. С чего бы им торчать под холодным ветром?
– Роланд, пойдем! Я тебе покажу кое-что интересное.
– Да, миледи, после Вас, – Роланд с готовностью подчинился.
Элайн повела его в сторону Башни Ветров. Не доходя главного входа, она свернула в кусты. По едва заметной тропке они добрались до небольшого окошка. Не сказав ни слова, Элайн ловко ухватилась за раму, подтянулась на руках и скрылась в оконном проеме.
– Рори! – позвала она изнутри.
Вслед за ней он перемахнул через подоконник и тоже оказался в пыльном полутемном помещении.
– И куда мы идем?
Она приложила палец к губам, подошла к двери, прислушалась, а потом вполголоса спросила:
– Ты когда-нибудь видел море? Настоящее море?
– Нет, наш баннорн находится в долине.
Ему было стыдно признаться, что он до сих пор не удосужился съездить к берегу.
– А я тебе его покажу. Это очень красиво! – и она первая скрылась за дверью.
Они стали осторожно подниматься по деревянной лестнице. Там, на самом верху, перед выходом на смотровую площадку, было еще две двери, одна вела в комнату для стражи, а другая – в оружейную.
– Тсс… – Элайн хотела проскользнуть мимо, но тут из-за двери комнаты стражников послышался женский голос.
– Рик! Ох, Рик! Еще! Еще! О-о-о!
Элайн удивленно взглянула на Роланда. Тот уже покраснел до ушей, а его по лицу пошли некрасивые белые пятна.
– Ох, еще! – не унимался голос за дверью.
Элайн шагнула к двери. Роланд схватил ее за руку, умоляюще глядя в глаза, и отрицательно покачал головой. Другой рукой он придержал дверь, чтобы она не подумала даже случайно открыть ее.
– Я хочу это видеть! – зашипела на него тейрина и попыталась потянуть дверь на себя.
– Нет! – он дернул ее за руку, впервые применив против нее свою силу. – Это крайне неприлично! Не будь такой нахалкой!
Пока Элайн думала, что ему ответить, Роланд воспользовался ее замешательством и силком вытащил ее наверх.
На верхней площадке он сердито спросил:
– И где тут твое море?
Вместо ответа он получил болезненный тычок в плечо.
– Как ты смеешь со мной так разговаривать? Почему ты дернул меня за руку?
– Поймите, миледи! Так нельзя! Это нельзя… Это не полагается… – и он запнулся.
Элайн подошла к нему, уперев руки в бока.
– Это? А что это?
Резкий холодный ветер не смог остудить жар на его лице, и юноша опять залился краской.
– Ну же, Роланд! – она вцепилась в его рукав, не обращая внимания на его смущение. – Ты же знаешь, что они там делали?
– Миледи… Элайн… Пожалуйста, не спрашивай меня, – пролепетал он.
– Что ты там бормочешь?! – рассердилась она. – Или ты мне ответишь, или я пойду и спрошу у них сама!
– Ох, миледи, умоляю, не надо туда ходить! – взмолился Гилмор.
– Тогда объясни мне сам, – потребовала она и замолчала.
Элайн, конечно же, слышала о том, что может происходить с мужчиной и женщиной, когда они остаются одни. Ей не раз приходилось ловить двусмысленные обрывки разговоров, проходя мимо прислуги – но вот так, можно сказать, лицом к лицу, она никогда с этим не сталкивалась.
– Рори, это то, о чем взрослые пытаются не говорить?
Ее забавляла его неловкость. Роланд принужденно кивнул.
– Рори, они там занимались любовью, да? – прямо спросила она, глядя ему в глаза.
Молодой Гилмор отвел взгляд, закашлялся и слегка кивнул.
Элайн подошла к нему ближе.
– А ты сам это делал?
– Ну… – с трудом выдавил Роланд. – Миледи, пожалуйста, пойдемте отсюда!
Зачем рассказывать тейрине о той служаночке с тяжелой косой, которая… Да что там!
– Почему? – Элайн посмотрела парню прямо в глаза. – Рори, почему мы должны уйти отсюда? Тебе здесь не нравится?
– Нравится, Ваша Светлость, – произнес он одними губами.
– Вот только не начинай! – и она состроила гримасу. – «Ваша Светлость!» – с издевкой передразнила она Роланда.
Затем она придвинулась еще ближе и вдруг осторожно пальцами прикоснулась к его щеке:
– Так почему мы должны уйти?
– Потому что… Потому что я…
– И что же «ты»?
– Я мужчина.
При этих словах Элайн насмешливо подняла брови и ехидно улыбнулась.
– Ты в этом уверен?
– Да. И я… Я люблю тебя! – Роланд обхватил ее талию и порывисто поцеловал ее в приоткрытые губы.
Это было ново и до странности приятно. Элайн на мгновение лишилась дара речи. Такого поворота событий она не ожидала. Роланд, такой спокойный и рассудительный Роланд…
Она резко оттолкнула его и понеслась по ступенькам вниз, спотыкаясь на ходу. Пару раз она даже чуть не полетела кубарем, рискуя сломать себе шею.
Очутившись у себя в комнате, Элайн подошла к зеркалу. Лицо пылало, глаза блестели, а на губах горел поцелуй Роланда.
– Оказывается, смотреть на море… – она не договорила, улыбнулась своему отражению и осторожно потрогала свои губы.
* * *

«…Согласно преданию, леди Шейна тайно любила короля Каленхада, но ее честь и ее долг держали уста леди Шейны закрытыми.
Но вот наступил тот день, когда сестра погибшего эрла Симеона, ставшая ведьмой, решила преподнести ей приворотное зелье, и леди Шейна не выстояла перед лицом этого искушения. Она предложила зелье королю, и королева Майрин следующей ночью застала их обоих в постели. В гневе она покинула Денерим и ушла прямо к своему отцу. Когда Мирддин выслушал ее, он заявил, что более не поддерживает Каленхада, и более того – начнет войну против него.
Леди Шейна, раскаявшись, поведала всем, что она завоевала своего короля при помощи ведьмовского зелья. Каленхад же великодушно простил леди Шейну и отказался ее казнить.
Мирддин, узнав об этом, в ярости призвал иных эрлов и баннов выступить против Каленхада и леди Шейны.
Втайне от Каленхада, леди Шейна сама отправилась к Майрин, чтобы помириться с ней, но Мирддин нашел и убил ее. Сам же Каленхад после этого вызвал Мирддина на поединок, где в смертном бое победил его, и кровь тестя обагрила меч короля. Смерть Мирддина привела к тому, что эрлы зароптали и возвысили голоса против Каленхада. Всем казалось, что новая гражданская война вот-вот опять начнет опустошать Ферелден.
Каленхад лично отправился к Майрин. Никто не знает, что он сказал ей, но потом Каленхад исчез. Куда он ушел – знает только Создатель, которому он вверил свою судьбу. Своей жене он оставил великий меч «Неметос» – символ династии Тейринов – и грамоту, в которой отрекался от трона в пользу своего не рожденного сына, которого под сердцем носила королева».

Олдос захлопнул книгу и, прокашлявшись, сказал:
– На сегодня достаточно, дети мои. Вас ждут другие дела.
Во время занятий у книжника Роланд прятал глаза и старался всячески избегать насмешливых взглядов тейрины. Но Элайн все-таки сумела улучить момент и, когда ученики выходили из библиотеки, шепнула в затылок Гилмора: «Я жду тебя вечером у старого дуба».
И сразу убежала к себе, не дождавшись ответа. Она была уверена, что Роланд не посмеет ее ослушаться.
Элайн пришла заранее и поудобнее устроилась на своей любимой ветке. Вскоре к дереву подошел Гилмор и остановился в ожидании, переминаясь с ноги на ногу. Элайн отколупнула кусочек коры и бросила в него. Он отряхнул голову и лишь удивленно огляделся по сторонам. Тейрина прыснула в кулак и запустила в него другим куском, побольше. В этот раз она угодила Гилмору прямо по носу, и он догадался посмотреть наверх.
– Сэр, вы долго будете изображать из себя статую Пророчицы? – выражение ее лица не оставляло сомнений в том, что ее это откровенно забавляло.
Ему потребовалось меньше минуты, чтобы подтянуться. Одно ловкое движение – и он уже рядом с ней. Толстая широкая ветка угрожающе заскрипела – никто не мог упрекнуть Гилмора в излишней худосочности.
– Мы же сейчас свалимся! – засмеялась Элайн.
– Нет, если, конечно, ты не будешь вертеться. – Роланд осторожно обнял ее за талию.
Она не сопротивлялась. Ей было так хорошо сидеть с ним рядом, чувствуя его дыхание.
– Ты не сердишься на меня? – тихо спросил он.
– За что?
– За море.
Элайн молча улыбнулась, нежно глядя на него пронзительно-зелеными глазами. Ее голова немного наклонилась вбок, и она первая потянулась к Роланду.
Она потом так и не вспомнит, о чем они говорили между поцелуями. Скорее всего, как это бывает с молодыми влюбленными, обо всем и ни о чем. Он рассказывал о себе, о доме, о семье, о том, как красив баннорн весной, когда на полях расцветают цветы. И как бы он хотел показать ей красоту этих полей, усыпанных яркими улыбками проснувшейся природы. Она не вникала в смысл его слов.
Их так никто и не обнаружил. Но кто бы их мог найти? Ведь когда они обнимались, никого, кроме них двоих, во всем мире больше не существовало.
Они не раз и не два потом прятались от всего мира, разговаривая между поцелуями о прошлом и будущем. О настоящем им уже все было известно. Однажды, смеясь от радости, Элайн воскликнула:
– Ты знаешь, я так счастлива с тобой. Мне кажется, что от восторга я могу руками достать до неба.
И она подняла ладонь над головой.
– Где же оно? Как жаль, что я его не чувствую… Только листья и ветки…
Роланд улыбнулся ей:
– Хочешь я наклоню это небо для тебя?
И, не дожидаясь ответа, он обхватил ее лицо ладонями и крепко поцеловал в губы, ответившие ему таким же страстным поцелуем.
– Осторожнее! – прошептала Элайн, пытаясь отдышаться. – Не наклоняй его так сильно… А то оно рухнет прямо на нас.
– Пусть рухнет, – улыбаясь, ответил ей Роланд. – Я найду для тебя новое!
* * *

На ее шестнадцатилетие в Хайевере был устроен большой праздник – Элайн впервые должна была выйти в свет.
Были приглашены гости и пошито первое настоящее бальное платье. С лентами и вышивкой – очень дорогое и красивое. Такое роскошное платье она надевала в первый раз.
После удобных легких штанов и кожаных курток Элайн чувствовала себя в нем неловко, хотя должна была признать, что в этом наряде она просто неотразима.
В комнату вошла Элеонора и залюбовалась дочерью.
– Сегодня ты будешь самой настоящей королевой! – восхищенно сказала она.
Элайн покосилась на мать, а потом еще раз взглянула в зеркало. Несомненно, это платье ей очень шло. Портнихи постарались на совесть, но… Такой длинный подол, она же будет о него все время спотыкаться!
Впрочем, титул королевы праздника был чертовски соблазнителен, поэтому Элайн терпеливо и аккуратно расправила все складки. Ведь сегодня она должна быть лучше всех!
Вскоре парадный зал замка начал наполняться людьми. Почти все гости прибывали со своими отпрысками – обычно на таких приемах молодые люди знакомились друг с другом и, здесь вполне можно было подыскать удачную партию своему сыну или дочери.
Стоит ли говорить, что сама героиня праздника была не только прекрасной, но и очень выгодной партией, которая могла бы оказать честь даже самому королю, если бы он не был уже женат.
Зал постепенно наполнялся гулом голосов, ароматами духов, шелестом вееров и платьев.
То и дело напыщенный и разодетый распорядитель объявлял имена и титулы высокопоставленных гостей, все прибывающих и прибывающих на праздник. И самое главное, этот праздник был посвящен ей!
Элайн, выросшая в негромкой размеренности Хайевера, в котором гости были редкостью, чувствовала, как от волнения заливаются краской ее щеки, а сердце вот-вот вырвется из груди от осознания того, что все вокруг на нее смотрят.
Она вместе с родителями встречала гостей и улыбалась всем подряд, показывая свои белые зубки, не думая о том, что такую улыбку могут посчитать слишком дерзкой.
И вот распорядитель праздника громогласно объявил, три раза стукнув жезлом об пол:
– Его Величество король Кайлан, правитель Ферелдена!
По толпе прошел легкий гул. Стремительной походкой в зал вошел молодой человек чуть старше Фергюса – почти что его ровесник. Парчовые одежды цвета темного золота, расшитые драгоценными камнями, красиво оттеняли его длинные светлые волосы. Рядом с ним шел Фергюс, гордый и страшно довольный.
Он уже не выглядел юным сорванцом – совсем недавно Ориана родила ему сына, которого назвали Орен. И Фергюс как-то сразу повзрослел.
Брайс Кусланд с достоинством подошел к королю. Обменявшись любезными приветствиями, они двинулись вперед, и очень скоро король оказался лицом к лицу с Элайн. Она на мгновение замешкалась, а затем присела в глубоком реверансе, чуть было не наступив на проклятый подол. Над головой раздался смешок и, подняв глаза, она увидела улыбающегося Фергюса:
– Могу ли я представить Вам мою сестру Элайн, Ваше Величество? – обратился он к королю.
– Ваше Величество, – продолжил он, улыбаясь, – Вы бы видели, как она умеет управляться с мечами! Ей нет равных!
Король засмеялся вместе с ним, взял руку Элайн и поднес к губам, одобрительно глядя на нее веселыми глазами.
Процессия двинулась дальше. На ходу Фергюс обернулся и подмигнул ей.
– Шутник выискался! Создатель тебя раздери, братец! – вполголоса выругалась Элайн.
– Не ругайся. На тебя все глазеют, – шепнул Гилмор, подав ей руку. – И слушают.
– Может, ты меня еще поучишь реверанс делать? – вспылила Элайн. – Или подскажешь парочку правильных словечек, чтобы я могла душу отвести?
– Если Вам так хочется, миледи, – и то и другое, – учтиво поклонился Гилмор, пряча улыбку.
Мало того, что брат попытался ее вышутить, так еще и Гилмор туда же. Это вывело ее из себя. Она резко развернулась на каблуках и, путаясь в подоле своего великолепного платья, чуть ли не бегом понеслась к выходу.
«Выкину эту тряпку!» – подумала она со злостью. – «Только мешается под ногами!»
Она напрямик шла к дверям, расталкивая локтями толпу. Гости лишь изумленно провожали ее взглядами.

С пылающими щеками, злая на весь свет, она выбежала прочь и остановилась только возле своего дерева.
– Ну и когда же ты повзрослеешь? – услышала она сзади голос Гилмора.
Это разозлило ее еще больше, и она неожиданно для себя самой повторила одно грязное ругательство, каковое ей однажды пришлось услышать от Джонаса, распекающего своих подчиненных. Бедный Роланд пошел белым пятнами и тихо ответил:
– Миледи, ваше поведение не соответствует вашей красоте. Не пристало прекрасной девушке повторять такие слова.
А потом улыбнулся ей мило и тепло, именно так, как она любила. Она почувствовала, что гнев понемногу отступает.
– Все равно ты была великолепна, – сказал Роланд.
– Я надеюсь, меня никто не услышал? Ох, а то начнут трепать языком…
– Я просто поражен. Миледи, с каких пор Вас это стало волновать? – парировал он. – Так ты хотела, чтобы я научил тебя делать реверанс?
– Может, и правильно ругаться ты меня тоже научишь? – эта пикировка начала ее веселить.
– Нет, этот урок ты дашь мне сама! – возразил Роланд. – А пока начнем урок хороших манер. И он развернул Элайн к себе лицом. Он засмеялась и, привстав на носочки, прильнула к губам Гилмора.
– Не знаю, как реверанс, а вот этого никакой король точно не получит! – сказала она после поцелуя.
– Я бы умер, если бы это случилось, – с серьезным лицом ответил Роланд. – Пусть короля целует королева… Подожди-ка. Кажется, ты где-то помяла свой наряд.
И он поправил и отряхнул ей платье.
– Все леди всегда следят за этим! Особенно если они на королевском приеме. И пойдем поскорее обратно!
* * *

Гилмор провел ее обратно в зал, где гости уже расселись за длинными столами, а прислуга начала разносить блюда.
Путаясь в подоле, Элайн прошла на свое место рядом с матерью. Неподалеку сидел король со свитой. Повернувшись влево, Элайн снова встретила смеющийся взгляд брата. Она нахмурилась и стала придумывать, что бы такого сказать этому задаваке. Но леди Элеонора, вовремя почувствовав настроение дочери, успокоительно похлопала ее по руке:
– Все в порядке, дорогая. Не переживай так, мы все тебя любим!
Теплая улыбка матери ненадолго ее успокоила. Но, увы, неприятности и не думали заканчиваться. То ли случайно, то ли намеренно справа от нее расположилась леди Ландра.
Это было еще хуже, чем неуместные шуточки. Ландра Лорен болтала, не останавливаясь ни на минуту. Пару раз она даже намекнула, что душка Элайн была бы замечательной супругой для ее прекрасного сыночка. Самое противное заключалось в том, что душка должна была непринужденно выслушивать излияния этой курицы – права покинуть свое место у нее не было. Она очень хотела уйти, но не могла – и это бесило ее до такой степени, что Элайн была готова лично убить эту Ландру вместе с ее сыном.
У нее даже промелькнула приятная мысль, что она сделает это с одного удара – не далее как три дня назад ей удалось с одного мощного взмаха разрубить деревянное чучело, одетое в легкие доспехи, на два аккуратных куска. Сайрус, пряча улыбку в густые усы, даже похлопал ей в ладоши.
Чтобы хоть как-то отвлечься от идиотской болтовни Ландры, она поковырялась в своей тарелке. Есть она совсем не хотела, зато жажда заставила осушать один кубок за другим. Она пила молодое вино жадными глотками, почти не ощущая вкуса и не осознавая, что пьянеет. Тем более, что каждый следующий кубок хоть немного, но все-таки поднимал настроение.
Наконец угощение закончилось – все стали подниматься и выходить из-за столов. Увы, выпитое вино дало о себе знать – ноги казались ватными, а голова закружилась. Никогда раньше она столько не пила.
Как хорошо, что рядом снова очутился верный Роланд.
«Верный, как… рыцарь! Нет, он не – ик… рыцарь! Он лучше! Это ее король Каленхад! А она, – ик… – его королева!.. Или леди Шейна?»
Она почти не помнила, что было дальше. Зазвучала музыка, и брат… или не брат? В общем, кто-то из мужчин пригласил ее на танец и закружил. Вдруг ей стало плохо и, пробормотав что-то невразумительное, она непонятным для себя образом очутилась на улице. Затем, слегка пошатываясь, побрела в сад, хватаясь за деревья.
Вдруг резкие спазмы сжали ее желудок, но Элайн сумела удержать себя от тошноты.
«Платье! Если я его заплюю…»
Несколько часов назад она хотела выбросить мешающие ей тряпки, а сейчас почему-то беспокоилась о своем наряде. Еще она подумала о том, что хорошо бы не забыть отрубить голову этой Ландре, чтобы та раз и навсегда перестала досаждать ей дурацкими разговорами. Р-р-раз – и все!
На этих радостных мыслях силы оставили ее окончательно. Голова закружилась еще сильнее, и звезды, весь вечер весело мерцавшие в черном небе, потухли.
Открыв глаза, она увидела над собой лицо Роланда. Он осторожно вытирал ее лицо платком. Они оба сидели под деревом, и ее голова покоилась у него на коленях.
Элайн было плохо и стыдно. Соленые слезы сами навернулись на глаза.
Гилмор осторожно провел рукой по ее волосам и нежно коснулся губами ее губ:
– О, нет! – участливо сказал он. – Не плачь, пожалуйста! Только не в свой день рождения!
– Я же… ни… когда… раньше так много не пила! – жалобно стала оправдываться она.
– Я знаю. Тебе скоро станет легче, – пробормотал он и снова прильнул к ее губам.
Брайс Кусланд, обеспокоенный долгим отсутствием дочери, лично отправился на ее поиски. Найти Элайн для него не составило труда, зато ему пришлось немало постараться, чтобы немедленно не устроить целующейся парочке громкий скандал. Впрочем, тейрн был достаточно благоразумен, чтобы не раздувать при гостях это событие.
* * *

Элайн запретили покидать свою комнату до прихода родителей и, кроме того, она уже несколько раз прослушала нотацию няни о том, как должна себя вести благовоспитанная девушка.
Получалось, что она намеренно доставила неприятности своим родителям. Осрамила их своим нелепым поведением и неожиданным пьянством. А то, что она посмела уединиться с Гилмором, да еще позволила себе с ним целоваться! Тут у няни не было слов, чтобы выразить возмущение. Положа руку на сердце, подходящие слова для этого у Нэн были, но высказать их дочери тейрна она не посмела.
Первой к Элайн пришла мать. Несмотря на сдержанность тейрины, можно было без труда заметить, что Элеонора до глубины души возмущена поступком дочери.
Она не замедлила сразу же это высказать:
– Такое поведение может навсегда скомпрометировать тебя в глазах высшего общества. Навсегда! Ты хотя бы понимаешь это?
– Делайте со мной, что хотите! – закричала Элайн, сжав кулаки. – В Тень все ваше общество! Я люблю Гилмора! Я не могу без него! Ну почему же вы все не даете нам быть вместе? Я хочу за него замуж, вот! Хочу!
– Что ты сказала? – Элеонора на мгновение просто прикипела к полу.
– Именно это я и сказала!
– Замуж?! Ты вдруг захотела замуж? – в гневе сузила глаза Элеонора. – Вот что, дорогая моя, – или ты сейчас же прекратишь истерику, или мы действительно отдадим тебя замуж!
– Но не надейся, не за Гилмора! Этот банн тебе не пара! – грозно сказала она. – Если уж ты пойдешь замуж, то за мужчину нашего круга. Не забывай – ты могла бы составить партию самому королю, если бы тот не был женат!
Этот факт очень расстраивал Элеонору. Она была уверена, что ее дочь смотрелась бы на Ферелденском троне лучше, чем эта выскочка Анора.
– В любом случае, выходить замуж ты должна за настоящего лорда, а не за Гилмора. Например, Деррен…
Элайн, вспомнив разговоры леди Ландры, содрогнулась от отвращения:
– Фу! Какая гадость! Уж лучше я умру!
– Ах, вот как! Ну, раз ты так заговорила, это значит, что ты точно не умрешь! – в глазах матери не было ни капли сочувствия. – Тот, кто любит по-настоящему, такими словами не разбрасывается.
– И вообще от разлуки не умирают, – отрезала мать. – Хватит, довольно об этом. Ты уже выросла, и никто не будет выполнять твои капризы! Ты уже взрослая, запомни это!
Элеонора вышла, громко хлопнув дверью. Элайн знала свою мать – та могла многое прощать и понимать, но только до тех пор, пока дело не касалось ее принципов. Тогда сдвинуть с места Элеонору Кусланд не мог даже любимый муж.

Роланд уже стоял перед тейрном. Брайс Кусланд не кричал, не ругался, не вздымал руки к небу. Но то, что он сказал, было страшнее любых криков и ругани.
– Сэр Гилмор, тебе предстоит сделать выбор. Хочешь ли ты обесчестить свой род посягательством на мою дочь? Надеюсь, ты понимаешь, что именно я буду вынужден предпринять, чтобы загладить позор. Или же ты предпочтешь, чтобы все осталось так, как было до твоего приезда?
– Да, милорд, – с некоторым усилием ответил Роланд. – Пусть будет, как было до моего приезда.
Шутки кончились – навлечь на себя и своих родных гнев столь знатного владыки было бы весьма неразумно. А Роланд всегда был обстоятелен и практичен. Даже сейчас.
– Я надеюсь, ты не забыл, что ты и твой отец приносили мне клятву верности?
– Нет, милорд. То есть, да… Приносили, милорд.
– Тогда я приказываю тебе немедленно, сегодня же… нет, даже сию минуту отправиться в гарнизон у Западных Холмов.
– Почему, милорд? – спросил Роланд и сразу замолчал. Этот вопрос был напрасен, но тейрн все же ответил на него.
– Потому что я так хочу. Выполняй свой долг.
После недолгой паузы сэр Гилмор посмотрел в глаза тейрну:
– Милорд, позвольте мне попрощаться с Вашей дочерью!
– Нет. – Брайс поднял ладонь. – И не возражай мне. Я сам сообщу ей о своем решении. До гарнизона ты поедешь не один. Даже если с сопровождающими что-то произойдет, я все же напомню тебе: ради твоей чести и чести твоего отца без моего приказа ты не должен возвращаться в Хайевер ни при каких условиях. Ни при каких. Ты понял?
* * *

Элайн посмотрела на отца, и сердце ее сжалось – никогда раньше любимый отец не смотрел на нее так строго.
– Где Роланд? – тихо спросила Элайн.
– Он уехал.
– Как?.. Как он посмел? Куда он уехал?
Отец не на шутку рассердился – и она еще смеет об этом спрашивать!

– Пока я глава семьи, предоставь это решать мне! Я отвечаю за тебя, а не Роланд! Именно поэтому ты не узнаешь, куда и почему он уехал! Уехал – и все. Все! Ты это поняла?
– Нет, я не хочу этого понимать. Я хочу…
Тейрн бесцеремонно остановил ее.
– Ты забываешься! Тебе было разрешено все! Тебе прощались все шалости и капризы! Тебе разрешили неслыханные для будущей леди вещи, – и Брайс поднял глаза к потолку, – даже такие, как тренировки с двуручным мечом! Но ты…
– Я люблю его! – прервала его Элайн и всхлипнула. Но сегодня слезы дочери ничуть не тронули отца.
– Элайн, ты перешла все границы дозволенного!
Она вздрогнула. Отец обращался к ней по имени крайне редко. Это означало, что он очень взволнован. Но она упрямо продолжала гнуть свою линию.
– Ну как же вы все не поймете? Я же люблю его!
– Ах, любишь? Девочка моя, никогда не путай влюбленность с любовью! И вот что – послушай-ка меня очень внимательно! – Глаза Брайса сверкнули, а в голосе прорезалась сталь. – Если ты не успокоишься и не прекратишь истерику, я отправлю тебя в монастырь, годика так на два. Чтобы тебя там научили приличиям и манерам, достойным будущей тейрины. И еще для того, чтобы тебе было с чем сравнить свою жизнь.
И Брайс вышел из комнаты. Он не хлопал дверьми, но это не утешило Элайн. Она знала, что отец выполнит свои обещания.
Что поделать, если родители достаются нам в таком возрасте, когда их уже не переделаешь?
Элайн плакала тихо, в подушку, стараясь не привлекать внимания. Все ее мысли были с Роландом – где он, что с ним?
Она ничего не знала. Ничего.
* * *

Третий день Элайн не выходила из комнаты. Она забросила тренировки и прогулки и лишь безучастно сидела у окна, глядя на каменные дорожки. Ей ничего не хотелось. Даже слезы не приносили облегчения.
Она не услышала, как к ней зашла Ориана, жена Фергюса.
– Здравствуй, дорогая сестрица! Все сидишь? А я принесла тебе цветы.
– Цветы? Мне? – Элайн удивленно подняла на нее покрасневшие глаза.
– Я подумала, что тебе будет приятно. – И она протянула Элайн незатейливый букет.
– Ой! – Элайн отдернула руку, но потом все же осторожно взяла букет.
– Колется! – опять вскрикнула она.
– Колется? – переспросила Ориана.
Букет в руках у Элайн был простой и милый. Ей приветливо улыбались солнышки ромашек. Качали голубыми чашечками колокольчики и синели васильки. Все было оплетено розовой кашкой. Букет источал сладкий одуряющий аромат.
Элайн поднесла букет к лицу:
– Ай!
– Что случилось, дорогая? – спросила Ориана.
– Опять укололась…
И только теперь среди простых и милых цветов Элайн увидела полураскрытый бутон великолепной белой розы.
– Роза! – удивилась девушка. – А я ее не заметила.
– Разве? – Ориана смотрела и улыбалась.
– Ну да… – неуверенно ответила Элайн, не понимая, что хочет невестка.
– Нет, милочка, ты ее просто не разглядела.
– Я это и сказала.
Ориана покачала головой:
– Заметить и разглядеть – это не одно и то же.
Элайн начала раздражаться.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Именно то, что сказала. Разве ты не укололась, когда брала букет? Разве не почувствовала ее аромат?
Невестка осторожно вытащила розу из букета.
– На, возьми.
Так же осторожно Элайн взялась за стебелек.
– Теперь, когда ты видишь ее колючки, ты осторожна.
Элайн пожала плечами. Она совсем не понимала, какую игру ведет с ней Ориана.
– В Антиве женщинам часто дарят цветы. Ведь женщина сама цветок, красивый и манящий. Его хочется взять в руки и ласкать. Но если у цветка есть колючки, его опасаются, каким бы красивым он ни был.
– Ты так скучаешь о доме? – безучастно спросила Элайн.
– Самую малость. То, без чего я действительно не могу, люди называют «любовь».
На лицо тейрины набежала тяжелая тень, и она резко отвернулась от невестки.
– Да, милочка, я все знаю. Признай, что свой бой за любовь ты проиграла. И в этом бою твой меч тебе ничем не помог. Так-то.
Ориана отложила букет и села рядом.
– Кстати, у нас женщины не носят оружие.
– А что они у вас носят? – буркнула Элайн.
– Красивые платья, драгоценности, цветы.
– А оружие?
– Оружие носят мужчины, это их привилегия. Зачем нам его носить?
– Защищаться, – возразила Элайн. – Вот, например, леди Шейна…
– Нас защищают мужчины. Неужели в Ферелдене так мало мужчин, чтобы такие женщины, как леди Шейна, хватались за меч?
– Ну и как же вы живете… Без оружия? – изумилась Элайн.
Ориана осторожно взяла розу из руки Элайн:
– Тебе хочется ударить ее мечом? – поинтересовалась она.
– Нет…
– Она же тебя ранила? – настаивала Ориана.
– Ну и что? Я сама виновата. Я была неосторожна. Слушай, Ориана, я никак не пойму, к чему ты клонишь.
– В Антиве женщина с мечом – неслыханное дело.
– Я уже поняла, – огрызнулась Элайн, любуясь розой.
– Мы такие, какими нас сотворил Создатель. Цветок – цветком, женщину – женщиной, мужчину – мужчиной. Женщина вооружена уже с рождения. Мужчина готов положить к ногам женщины все сокровища мира, делать глупости и совершать героические поступки. Для этого ей не нужен меч. Шипы? Может быть. Но главное – женщина должна быть прекрасна, как цветок.
Элайн посмотрела на розу и невольно понюхала ее.
– Да, милочка, тебя к ней привлек аромат. А ты его видела? Или роза защищалась от тебя мечом? – усмехнулась Ориана. – Женская сила – как аромат розы: слаба и нежна, пьянит и кружит голову. Поэтому наши мужчины хотят нас защищать. Если женщина не стремится быть женщиной и постоянно занимается тем, что претит женскому естеству, – счастье отворачивается от нее. У нее все будет не то. Не тот дом, не тот муж, не те дети. Потому что она сама не та. Вот и у тебя любовь – не та.
Элайн покачала головой и нахмурилась:
– Та или не та, какое вам всем дело! Это моя любовь! Понимаешь – моя! И вообще, отстаньте от меня со своими поучениями! – слезы опять наполнили ее глаза и закапали на цветок.
Ориана не обратила внимания на ее просьбу.
– Все верно, ей не хватает воды.
И она взяла кувшин:
– Представь, что вместо воды здесь красота, нежность, счастливый смех, легкая походка. Просто быть красивой мало, свою красоту нужно уметь преподнести как награду. И не забудь, ты должна быть загадочна. Непредсказуема. Мужчина никогда не должен изучить тебя до конца.
Элайн удивленно слушала Ориану. Это были не скучные нотации матери и не сухие наставления Олдоса.
– А еще сюда мы добавим… умение разжечь страсть. Ведь ты уже взрослая и должна знать, что это такое, верно? – продолжала гнуть свою линию невестка.
Элайн вспомнила, как они с Роландом ходили смотреть на море, и щеки ее запылали. Ориана покивала головой.
– Да, скромность делает женщину неотразимой. Да ты посмотри на себя в зеркало – от тебя невозможно отвести глаз! И, конечно, не забудь материнство. Рождение ребенка делает женщину настоящей богиней. Ты научилась махать мечом не хуже любого мужчины. Но ни один мужчина не сможет подарить этому миру новую жизнь. Отнять сможет, а вот родить ребенка?
– Я не собираюсь рожать, – огрызнулась Элайн. Хотя в глубине души она понимала, что Ориана права.
– Пока не собираешься, – мягко поправила ее Ориана. – Но в этот мир ты пришла именно за этим. Материнство – самый драгоценный подарок Создателя, и отказываться от него противно женской природе. Впрочем, ты сама поймешь, когда тебе это потребуется.
– Я не отказываюсь… Ориана, я тебя просто не понимаю! – покачала головой Элайн. – Зачем ты мне все это говоришь?
– И не надо понимать, милочка. Просто допусти мои слова в свое сердце. Ты же не пытаешься понять, откуда у розы аромат. Он есть – и все. Вот мы и наполнили кувшин. Поставь в него розу. Посмотрим, что с ней будет завтра.

А назавтра Элайн сама пришла к Ориане. Ориана держала на руках маленького сынишку.
– Подожди-ка, мне надо его покормить.
Она села на высокий стул у окна и дала ребенку грудь. Ориана вся светилась тем теплым светом, который может подарить только материнство.
– Правда, она прекрасна?
Вздрогнув от неожиданности, Элайн обернулась. Рядом стоял Фергюс и смотрел на жену.
Она вспомнила взгляд, наполненный такой же любовью и нежностью. Взгляд Роланда. Раз ее меч не может вернуть такой взгляд, значит…
Элайн осторожно вышла из комнаты и вернулась к себе. На подоконнике в кувшине с водой, стояла та самая роза. Из вчерашнего полураскрытого бутона она превратилась в белоснежный цветок, нежный и великолепный. Им хотелось любоваться и любоваться, а аромат, который он источал, был еще пленительнее.
– Так вы говорите – женственность? – неизвестно к кому обратилась Элайн и наклонилась к цветку, чтобы вдохнуть пьянящий сладковатый запах.
* * *

Утреннее солнце освещало небольшой двор замка и высвечивало блики на броне солдат, стоящих четкими рядами перед тейрном Хайевера. Две сотни отборных воинов с самым лучшим оружием.

Тейрина Элеонора Кусланд давала последние наставления Нэн.
– И не забудь проследить, чтобы в кладовой был достаточный запас продуктов. В замок съезжается очень много людей.
После того, как Элайн выросла и перестала нуждаться в няньке, пожилая Нэн получила ответственную должность главной поварихи.
– И вот еще что. Сенешаль сейчас очень занят, он наверняка не успеет вовремя. А сегодня к нам приезжает леди Ландра с сыном – для них нужно подобрать комнаты, прибраться и постелить чистое белье. Передай ключнице, чтобы она этим занялась, и проследи за ней, если сможешь. И пусть прислуга работает побыстрее – сейчас каждая пара рук на вес золота. Даже эльфийских.
– Леди Ландра приедет? – удивилась Нэн. – Во время войны ездить по гостям? Негоже это.
– Нэн, это не твоего ума дело. Они приедут ко мне – и этого достаточно, – резко ответила Элеонора.
Старая Нэн не заслужила такой отповеди, но не объяснять же ей истинную причину приезда леди Ландры!
Тейрина беспокоилась за дочь. Она не хотела, чтобы Элайн сломя голову помчалась на войну вместе с отцом. Даже если он прямо запретит ей, с Элайн станется сделать по-своему. А тут еще возвращение Роланда из гарнизона – дополнительный повод для дочери учинить что-нибудь неподобающее.
Элеонора хотела видеть дочь замужней дамой с ребенком на руках. Война все-таки не женское дело. И пусть тейрине самой пришлось помахать мечом рядом со своим мужем – ее дочь должна быть избавлена от этого сомнительного удовольствия.
Пока она видела один способ решения этой проблемы – чем скорее они выдадут дочь замуж, тем скорее Элайн перестанет думать о Гилморе и военных подвигах.
* * *

Растрепанный эльф-подросток подошел к двери и робко постучал в нее.
Из комнаты молодой госпожи донеслось:
– Кто там?
– Миледи, Вас призывает Его Светлость хозяин! – пропищал маленький слуга в закрытую дверь, потирая затылок. Совсем недавно он получил увесистый подзатыльник от сенешаля за то, что отлынивал работы, играя в ножички.
– Я не слышу! Входите! – донеслось из комнаты.
Эльфенок приоткрыл дверь и просунул в нее голову.
Юная тейрина занималась тем, что в очередной раз поправляла узел на затылке. Она начала носить такую прическу недавно, и огненно-рыжие пряди постоянно выбивались из узла.
– Миледи, Вас призывает Его Светлость хозяин! – маленький посыльный повторил эти слова куда более уверенно, увидев, что кроме нее в комнате никого нет.
Слуги знали, что Элайн относится к эльфам спокойно и не шпыняет их по поводу и без.
– Я поняла. Передай моему отцу, что я сейчас спущусь, – ответила она, даже не повернув головы.
Дверь осторожно закрылась. Знали бы эти эльфы, чего ей стоит это спокойствие!
«Ну вот, дождалась! Должно быть, отец хочет объявить о своем отъезде».
Элайн тихо вздохнула.
Она уже говорила об этом с отцом. Завтра он с братом уезжает на войну с Мором. Войско тейрна уходит далеко на юг, под самый Остагар, где король Кайлан собирает войска для битвы с Порождениями Тьмы.
А ей будет доверено управлять замком.
«Ты стала совсем взрослая, дочь моя», – сказал отец. – «Тебе пора научиться быть тейриной не только на словах, но и на деле. Владеть людьми – искусство куда более сложное, чем владеть мечом. Но я в тебя верю, волчонок!»
Может быть, все это было и замечательно, но пока она так и не смогла поговорить с Роландом. Ее неосторожность в свое время уже привела к тому, что Роланда выслали куда подальше.
Кроме того, наверняка и за ним, и за ней следят – вряд ли родители окончательно забыли ту историю. И все эти дни она обдумывала, как поговорить с ним без свидетелей.
А тут еще в придачу ко всему эта курица Ландра со своим «кстати, еще не женатым» сыночком. Самое противное – что он всячески пытался ухаживать за Элайн. Как бы случайно оказывался рядом с ней за столом, как бы случайно их пытались оставить наедине.
Элайн все это очень раздражало, потому что ее мысли были заняты Роландом. Она еле сдерживалась, чтобы не нахамить Деррену и его матери. Хотя, если быть честной, Деррен был ничуть не хуже многих других молодых дворян. Но мысли о Роланде делали ухаживания Деррена отвратительными.
Только здравая мысль о том, что громкий скандал привлечет к ней лишнее внимание, удерживала ее от открытых грубостей в адрес Лоренов.
К демонам Лоренов!

Наконец Элайн справилась с прической и привычно одернула платье. Что-то надо делать. Было ясно, что Роланд пойдет в поход вместе со всеми. Так что осторожность осторожностью, но ей надо срочно встретиться с ним.
Ладно, сначала она еще раз выслушает отца, а потом… Потом будет видно.

* * *

Когда она вошла в парадный зал, Брайс Кусланд разговаривал с Рендоном Хоу и повернулся к ней не сразу.
– Волчонок, прости, я тебя не заметил. Хоу, помнишь мою дочь?
– Я вижу, она превратилась в прекрасную девушку! – с восхищением произнес Рендон. – Рад тебя видеть, красавица.
Этот человек почему-то совсем не нравился Элайн, и когда он приезжал, она старалась не попадаться лишний раз ему на глаза – даром что он считался другом отца.
Элайн кивнула в ответ на приветствие Хоу и вежливо спросила:
– Вы приехали с семьей, эрл Хоу?
– Нет. Я оставил их в Амарантайне, подальше от этой войны на юге. Они все передавали вам привет. Кстати, мой сын Томас тоже спрашивал о тебе.
Она и так достаточно понервничала по поводу Роланда, леди Ландры и Деррена, поэтому вспыхнула моментально.
– Для чего? – она едва сдерживала свой гнев.
Хоу растерялся:
– Для чего, говоришь? – переспросил он. – Бойкая девица! – он повернулся к Брайсу, – Когда она так говорит, становится точно вылитая мать!
– Видишь, Рендон, с кем мне приходится иметь дело! – улыбнулся Брайс. – Моя дочь, благослови ее Создатель, теперь все решает сама.
– Бойкая девица! – повторил Хоу. – И, конечно, весьма одарена. За ней нужен глаз да глаз.
То, что подумала Элайн при этих словах, не смог бы вслух повторить даже капитан стражи, слывший отъявленным грубияном.
– Впрочем, волчонок, я позвал тебя не для этого, – обратился Брайс к дочери. – Завтра мы с твоим братом уезжаем. Я оставляю замок на твое попечение.
Все это было уже оговорено тысячу раз, и возражать сейчас было просто бесполезно. Поэтому ей ничего не оставалось, как согласиться.
– Хорошо, отец!
– Отличные слова! – одобрил Брайс, боявшийся, что дочь опять начнет спорить. – Здесь останется немногочисленная стража. А ты будешь следить за порядком. Ты же знаешь поговорку – «Кот из дома – мыши в пляс»?.. Да, вот что. Я хотел тебя кое с кем познакомить. Пригласите Дункана! – обратился он к стражникам.
Вскоре в зал вошел коренастый вооруженный мужчина, одетый в доспехи. Лицо у него было строгое, но доброе, скорее напоминавшее лицо учителя, чем воина.
– Для меня большая честь быть вашим гостем, тейрн Кусланд! – у него был низкий приятный голос.
Как показалось Элайн, Рендон Хоу почему-то занервничал:
– Мне не говорили, что здесь будет Серый Страж…
– Дункан только что приехал. А что тебя смущает, Рендон?
– Гостя такого ранга нужно встречать с особыми почестями, – как то неуверенно проговорил Хоу. – Я оказался в невыгодном положении.
– Нам редко выпадает удовольствие видеть Серого Стража своими глазами, это верно. Волчонок, я надеюсь, брат Олдос рассказал тебе, кто они такие?
Элайн кивнула:
– Это орден великих воинов.
– О них слагают легенды. Это они остановили Мор и спасли всех нас.
Она вспомнила рассказы Олдоса о Серых Стражах. Да, это они принимают в свои ряды любого человека, гнома или эльфа, невзирая на знатность, прошлое и настоящее… Олдос кажется, еще что-то говорил о Праве Призыва.
Ах, да! Они ведь могут призвать в свои ряды любого – от короля до преступника. И никто не имеет права им отказать. Но сейчас ей беспокоиться не о чем – из-за того, что только лучшие удостаиваются приглашения, недостатка в рекрутах у Серых Стражей не бывает. Если только Олдос ничего не напутал…
Тем временем отец продолжал:
– Дункан сейчас ищет новобранцев, а потом присоединится к нам в Остагаре. Кажется, он положил глаз на сэра Гилмора.
У Элайн будто земля ушла из под ног.
«Так вот, значит, как вы все решили избавиться от Роланда. Вот почему вы так спокойно оставляете меня сторожить замок!»
Она едва сдерживалась.
– Не хочу быть дерзким, – произнес Дункан, – но мне кажется, ваша дочь тоже подойдет.
Отец встал перед Дунканом, закрывая ее собой.
– Гм… может, это и почетно, но мы все же говорим о моей дочери! – он повысил голос.
В это время Элайн с ужасом думала:
«Создатель Милосердный, он же увезет с собой Роланда!»
Тейрина сердито сощурила глаза:
– У меня нет желания становиться Серым Стражем!
– Вы слышали, Дункан? Мою дочь это не интересует.
– Вам незачем беспокоиться, – примирительно ответил Серый Страж.
Тейрн перевел дух. Серый Страж мог в любой момент воспользоваться Правом Призыва. Но кажется, пока пронесло.
А Элайн едва не трясло от нахлынувшего возмущения.
«Да, им незачем беспокоиться! Они сделали все, что бы не беспокоиться! Даже жениха привели! Проклятье! Проклятье!»
– Волчонок, – отец прервал течение ее мыслей, – постарайся, чтобы в мое отсутствие Дункан ни в чем не нуждался.
– Конечно.
Она сдерживалась изо всех сил.
– И разыщи Фергюса. Передай ему, чтобы он, не дожидаясь меня, вел войско к Остагару.
– Подожди, отец. Мне надо кое-что тебе сказать, – возразила она.
– До завтра мы еще успеем поговорить. А пока нам надо обсудить боевые действия.
Увидев, что она пытается опять возразить ему, Брайс повысил голос:
– Дочь, не упрямься!
Элайн стрелой вылетела на улицу.
«Надо что-то предпринять!» – билась в голове мысль. Не видя дороги, она неслась вперед, пока не столкнулась с каким-то воином, едва не сбив того с ног.
Подняв глаза, она увидела Гилмора.
«Роланд!»
Она столько о нем думала, так мечтала о встрече, – и вот он, стоит перед ней. А глаза! Его глаза смеются и светятся счастьем. Он сильно изменился, возмужал, окреп, стал шире в плечах. Стал еще красивее и желаннее.
Гилмор тоже пожирал ее взглядом.
Увы, кроме них во дворе стояла стража и какие-то слуги. Наверняка им было любопытно, о чем говорит эта известная всему замку парочка. Как бы тейрн ни пытался в свое время пресечь разговоры, длинные языки слуг оставались всегда при них.
– Вот вы где! – первым пришел в себя Гилмор. – Ваша матушка сказала, что вас желал видеть тейрн, поэтому я не хотел вам мешать.
«Ты мне не мешаешь!» – хотелось крикнуть Элайн и броситься ему на шею.
Но она оглянулась вокруг и ответила:
– Ну да, особенно если вспомнить, кто сейчас у отца.
– Да, я видел, к нам приехал эрл.
«Какой к черту эрл! При чем тут эрл?»

– Ваш пес забрался в кладовую, а Нэн грозится уйти, – продолжал Гилмор, не отрывая от нее взгляда.
«Великий Создатель, какой пес, какая кладовая?! О чем мы с тобой говорим, Рори?!»
– Как кухарки ни стараются его прогнать, он все равно пытается туда пролезть. Вы же знаете эту породу. Мабари слушают только хозяина. Любой другой рискует оставить руку у него в зубах.
– Тирен не настолько глуп, чтобы калечить своих, – буркнула Элайн.
«Они все успокоились и уже не боятся оставлять его рядом. Видно, решили отдать меня замуж за этого несносного Деррена».
Вдруг Гилмор спросил:
– Миледи, все говорят, что в замок прибыл Серый Страж. Это правда?
Элайн вздрогнула от неприятного предчувствия:
– Похоже, ты взволнован?
– Скорее трепещу! – пошутил он и слегка улыбнулся. – Ведь о воинских доблестях Серых Стражей ходят легенды!
– Его зовут Дункан. И я уже говорила с ним, – горестно вздохнула Элайн. После чего тихо добавила: – Он намерен проверить, годишься ли ты для их службы.
Гилмор просто просиял:
– Дыхание Создателя! Вы уверены? Вы только представьте – я Серый Страж!
От этих слов Элайн стала белее снега.
– Конечно, мне не надо торопиться, прошу прощения, миледи! – вовремя поправился Роланд.
Ей было что ему высказать о его неожиданных восторгах в адрес Стражей, но она лишь скривила рот в неприятной ухмылке:
– Ты что, много знаешь о Серых Стражах?
– Только то, что знают все. Здесь, в Ферелдене, Серых Стражей немного.
– И что происходит, когда Серые Стражи берут воина на службу?
– Я знаю только одно – у тех, кто становится Серым Стражем, прежняя жизнь заканчивается. И возврата к ней нет.
«Вот как! – похолодела она. – Вот как, значит… Заканчивается, и возврата к ней нет. И ты хочешь уйти к ним без возврата?!»
– Говорят, на службу они берут самых достойных, – продолжил Роланд и вдруг забеспокоился: – А что если Серый Страж попытается забрать Вас, миледи?
– Он заверил отца, что не призовет меня.
– Он может и передумать, – возразил Роланд. – Олдос рассказывал мне, что Серые Стражи иной раз сжигали целые деревни, лишь бы те не достались Порождениям Тьмы.
– А при чем здесь я? – изумилась тейрина.
– Прошу извинить меня, миледи, но Вы необычная женщина! – в его голосе было столько восторга и любви, что у Элайн отлегло от сердца.
«Он меня до сих пор любит! Ох, Роланд!»
– Вы сильны и искусны, и можете заменить любого мужчину на поле битвы, – продолжал восторгаться Гилмор. Его слова звучали как сладкая музыка, но она поспешила разочаровать его:
– Я не хочу становиться Серым Стражем.
– Полагаю, что у Вас много других возможностей. А вот я бы все отдал, чтобы попасть к ним в орден.
«Вот как? А я бы все отдала, чтобы ты туда не попал!»
– За мной наблюдают, Элайн! – одними губами прошептал он. – Я должен идти в караульную.
– Я понимаю, Рори, – так же беззвучно ответила она. Они разошлись в разные стороны, но Элайн уже точно знала, чего она хочет. Она сегодня с ним встретится. Несмотря ни на что. Она так хочет. Значит, так будет.
А пока Элайн пошла к Фергюсу, чтобы передать отцовский приказ.
* * *

Оставшись в спальне, Элайн уже знала, что будет делать. Она переоделась в ночную сорочку, легла и замерла в ожидании, оставив свечу не потушенной. Вскоре дом затих. Она накинула плащ и тенью скользнула в темноту.
Она хорошо знала дорогу – ведь это был ее дом. И вот она незамеченной добралась до комнаты Роланда. Дверь была не заперта, и Элайн скользнула внутрь. Какое-то время она стояла в полной темноте. В душу начали закрадываться сомнения, она уже начала раскаиваться, что пришла сюда. Но уйти, не поговорив с Роландом, она не могла.
Постепенно глаза привыкли к темноте. Высоко под потолком было окошко, скорее похожее на бойницу. Сквозь него проникал слабый лунный свет. Она начала различать очертания предметов. Наконец, разглядев на кровати силуэт, она шагнула к нему.
Гилмор спал, отвернувшись лицом к стене.
Ком подкатил к горлу. Она не спит ночами! Мучается, переживает! Не может ни пить, ни есть, а этот… этот Гилмор спокойно дрыхнет в своей келье! Как он может спать?!
Сейчас ей больше всего захотелось оказаться в своей спальне, и уже не отдавая себе отчета в том, что она делает, Элайн набросилась с кулаками на спящего парня.
– Создатель! – Роланд вскочил, хватая ее за руки.
Неподдельное изумление отразилось на его лице:
– Дыхание Создателя! Миледи… Элайн?! Как ты здесь… – он даже не уворачивался от тумаков, сыпавшихся на него градом. Наконец он крепко прижал ее к себе.
– Идиот! – чуть было не разрыдалась Элайн. – Почему ты не искал меня? Меня хотят выдать замуж… Я убежала… Я пришла…
– Успокойся, любовь моя, – проговорил Роланд, гладя ее по волосам.
Потом он поцеловал ее, как прежде, очень нежно и бережно. Элайн замерла и начала отвечать на его поцелуи. Ее плащ сам соскользнул на пол. Он гладил и целовал ее, а она осторожно скользила руками по его телу. Роланд порывисто прижал ее к себе, и она вдруг осознала, что на нем нет никакой одежды. Ощущение столь тесной близости пьянило ее сильнее, чем крепкое вино, разливаясь томным и сладким теплом до самых кончиков пальцев. Голова закружилась, а душу словно подхватил теплый летний ветер и понес высоко–высоко, прямо к наклонившимся небесам.
Никогда до этого она не ощущала ничего похожего. Ей захотелось, чтобы он поцеловал ее всю сразу, сейчас и немедленно. Элайн взяла руку Гилмора и прижала к своей груди. Роланд вздрогнул и попытался отдернуть ладонь, но Элайн не отпускала.
– Ты… ты действительно этого хочешь? – прошептал он.
Она почувствовала жар на лице и слегка кивнула.
Как она освободилась от сорочки, она не помнила. Или это Роланд помог снять? Да какое это имело значение, когда он сделал то, чего она так хотела, – начал покрывать поцелуями каждый дюйм ее тела, выгибающегося дугой от нестерпимого блаженства. Сердце Элайн переполнялось восторгом, она никогда еще не испытывала такого головокружительного наслаждения. Она утопала в новых восхитительных ощущениях, подставляя себя его губам в ожидании новых и новых ласк.
Дыхание юноши стало учащаться, а его настойчивые поцелуи становились все быстрее и беспорядочнее. Роланд прижался к ней, и его горячие губы вновь нашли лицо Элайн.
Но вместо новой волны удовольствия ее пронзила резкая боль. Элайн вздрогнула и застонала. Ей пришлось собрать в кулак все свое терпение, чтобы не сбросить с себя мерно двигающегося Роланда.
Боль утихла сразу же после того, как юноша буквально упал на нее, пытаясь задушить ее в благодарных объятиях.
– Я тебя люблю! – прошептал он, прижимаясь к ней содрогающимся телом.
Первый раз Элайн не нашлась, что ему ответить.
* * *

Когда Роланд смог открыть глаза и улыбнуться ей, Элайн уже знала, чего она хочет.
– Я уйду с тобой к Серым Стражам, – прошептала она, гладя его по голове.
– Тейрн не допустит этого, – возразил Гилмор. – Ты же знаешь своего отца.
– Он утром уедет…
– Ты не посмеешь его ослушаться.
– Я уже ослушалась. Рори, пожалуйста…
Он перебил ее:
– Элайн, перед тобой весь мир, ну зачем тебе Стражи?
– Там мы будем вместе.
– Любовь моя, я не могу допустить даже мысли, что тебе будет угрожать опасность. Я не смогу ни жить, ни воевать, если буду бояться за твою жизнь.
Элайн приподнялась повыше и внимательно посмотрела на Гилмора.
– Рори, я перестаю тебя понимать. Если ты так за меня беспокоишься, останься со мной здесь.
– Ты же первой перестанешь меня уважать, если я не пойду в Стражи!
– Здесь тоже надо воевать. И Стражи – не единственные воины.
– Ты разбиваешь мое сердце! – взмолился Роланд. – Пожалуйста, подумай, ну кем я здесь буду? Пажом? Оруженосцем? А ведь быть Серым Стражем – это честь и удача для любого воина!
– А я? А я, надо понимать, для тебя бесчестная неудача? – в ее голосе глухо звякнул металл. Совсем как лезвие меча об каменный пол.
– Любовь моя, поверь мне, ты самое лучшее, что у меня было. Ты навсегда останешься в моем сердце! Клянусь честью!
Взгляд Элайн полыхнул гневом:
– Было? Значит, я для тебя уже в прошлом? – она даже поперхнулась от возмущения. – И ты смеешь клясться? Как может клясться честью тот, кто только что занимался бесчестьем?
Она вскочила с постели и набросила сорочку.
– Элайн! Что ты такое говоришь? – он схватил ее за руки. Но она грубо отдернула их и завела за спину, сжав кулаки до боли в ладонях.
– Если ты не расслышал, то я повторю: не прошло еще и часа, как я отдала тебе свою честь, а ты уже все за меня решил! – она очень четко произнесла каждое слово.
Роланд опять протянул к ней руки, стараясь заглянуть ей в глаза:
– Элайн, но разве ты не знала, что за мной приехал Дункан? Его Право Призыва…
Она внимательно посмотрела ему в глаза:
– Я вижу, тебя это совсем не опечалило? Рори, мне кажется, ты просто оправдываешься.
Она никогда так сурово с ним не разговаривала. Роланд не знал, как донести до нее свою любовь и боль от предстоящей разлуки.
– Элайн, любовь моя, я… Я сожалею… Но это уже решено. Для тейрна было бы бесчестьем, если бы я не выполнил свой долг.
Она отшатнулась от него:
– Что?! Ты сожалеешь?! Решено? – она уже кричала, не боясь, что их услышат. – Это я сожалею! Это ты решил уйти к Стражам! И ты решил уйти туда без меня! И ты говоришь о чести после того, как…
Элайн не договорила. Ее язык будто прилип к небу – она задыхалась от обиды.
«Предатель! Предатель!»
– Элайн, но это же не я решил пригласить сюда Серого Стража! – пытался хоть как-то достучаться до ее разума Роланд.
Но разве можно достучаться до урагана, ворвавшегося в твое окно?
– А я решила, что ты сейчас же закроешь рот! – грубо осадила его тейрина. Роланд попытался возразить ей, но она опять оборвала его:
– Заткнись! – от ярости лицо Элайн исказила некрасивая гримаса. После короткой паузы она почти спокойно произнесла:
– Вот что. Я решила, что здесь решаю я! И я решила, что ты – не мужчина!
В ее тоне уже не было ни обиды, ни гнева, а одно лишь надменное и холодное презрение знатной дворянки к захудалому банну.
Сердце его разрывалось от горя.
– Элайн, позволь…– взмолился он.
– Не позволю! Потому что я так решила!
И добавила:
– И еще я решила, что ты меня не достоин! Обрати внимание – это я решила, а не ты!
После чего презрительно усмехнулась, скривив губы:
– Наденьте штаны, сэр Гилмор.
Не глядя на него, она набросила плащ и выскочила за дверь.
* * *

Она бездумно шла вперед, пока впереди не послышались шаги. Элайн огляделась – перед ней была дверь в тренировочный зал. Ноги сами привели ее сюда.
Очутившись в пустом промозглом помещении, она села прямо на пол и закрыла лицо руками. Но нет, плакать она уже не могла. Да и не хотела.
«Хватит слез! Настоящие воины не плачут!» Она еще даст выход своей боли. Но это будем потом, на войне.
Она знает, что ей делать. Завтра она уйдет с отцом в Остагар. Она так решила. Она сейчас переоденет доспехи и возьмет свой меч.
«Хватит! Все, довольно! Завтра я начну все заново!»
Элайн еще не знала, что исполнение желаний может быть страшнее неисполнения.
Когда она переоделась в доспехи – во дворе послышался какой-то шум, голоса и звон оружия. В другое время Элайн бы забеспокоилась, услышав эти звуки в неурочный час, но сейчас ей было не до этого – она схватила свой меч со стойки и почти бегом бросилась в свою комнату.
Перешагнув через порог, она обомлела от удивления. В комнате горели свечи, на столике возле кровати стояла бутыль с вином и ваза с фруктами. А на ее кровати, прямо на застеленном покрывале, невинным сном младенца спал… Деррен.
Тирен, ее мабари, подскочил к ней и радостно заскулил.
– Как он оказался здесь? – сторого спросила она пса, закрыв за собой дверь.
Тот виновато гавкнул. Деррен, словно ужаленный, подскочил с подушки. От резкого движения подушка упала на пол, и… приступ безумного смеха заставил Элайн в изнеможении сесть на каменный пол. Она заливисто хохотала, а по щекам ее текли слезы.
«Какой восхитительный идиот!» – подумалось ей.
Тирен скакал подле нее, слизывая капли со щек, но вдруг зарычал и начал облаивать дверь.
– Не понимаю причину Вашего веселья, миледи, – надулся Деррен, поднимая подушку с пола.

– Расскажи-ка, что ты здесь делаешь? – отсмеявшись, спросила она.
– Вас жду…
– Меня? – она хихикнула последний раз и посерьезнела. – А разве я приглашала тебя в гости? – и она цыкнула на пса. – Фу, Тирен! Замолчи!
Пока она поднималась с пола, Деррен попытался оправдаться:
– Но как же! Еще, помнится, днем в библиотеке Ваша Светлость согласилась с матушкой, что нам надо познакомиться поближе.
– И я пригласила тебя к себе в постель, да? – в тон ему продолжила Элайн. При этом она очень неприятно улыбнулась.
– Нет, но я подумал… Я решил… – залепетал Деррен.
– Что?! – взорвалась Элайн. – Ты решил?!
Она не могла спокойно это слышать.
«Еще один решатель!»
И, чеканя каждое слово, произнесла сакраментальную присказку:
– Здесь решаю я! И я решила, что ты немедленно уберешься из моей комнаты и из моей жизни!
Тирен продолжал рычать на дверь.
– Да замолчи ты наконец! – повернулась она к собаке.
– Из жизни? – задрожал Дерен. – Но, миледи…
«О, Создатель, какой же ты слизняк!»
– Убирайся отсюда, и твоя жизнь останется при тебе.
– Но там… Там стража! – собирая одежду, лепетал Деррен, осторожно продвигаясь к двери мимо рычащего пса.
– Да, там стража. И если ты не уберешься сам, то я позову эту стражу! Я же сказала – вон отсюда! Пока я не решила снести тебе голову!
Она сказала это таким тоном, как будто отрубала головы каждый день.
Элайн брезгливо отступила в сторону, давая дорогу этому напыщенному дураку. Собаку пришлось покрепче держать за ошейник – пес был чем-то очень взбудоражен. Кроме того, он чувствовал гнев хозяйки, и поэтому был готов вцепиться в гостя по малейшему поводу. Деррен умоляюще посмотрел на Элайн:
– Миледи…
– Я же сказала – вон!
Дерен открыл дверь и почему-то замер. Неожиданно раздался свист клинка, и его голова, отделившись от туловища, со стуком упала на пол и подкатилась прямо к ногам Элайн. Пока тело мешком валилось к ногам тейрины, разбрызгивая ярко-красную кровь, его глаза умоляюще смотрели на нее, словно прося прощения за лишнее беспокойство, пока не потухли окончательно.
На мгновение она просто оцепенела. Это могло бы ей дорого обойтись – перепрыгнув через обезглавленное тело Деррена, в комнату ворвался вооруженный солдат. От неожиданности Элайн разжала руку и отпустила пса.
Верный мабари среагировал единственно правильным способом – он в прыжке ударил грудью нападавшего, повалил его на пол и яростно вцепился в горло. Тот засучил ногами и руками, пытаясь оторвать от себя боевого пса, но бурный алый поток из разорванного горла уже унес с собой жизнь убийцы.
Меньше чем за минуту комната была залита кровью, на полу хрипел агонизирующий солдат, а рядом с ним валялось обезглавленное тело ее незваного «жениха». Тошнота удушливой волной подкатила к горлу Элайн.
И она произнесла только одно слово, которое знала с самого рождения.
– Мама!
Выбежав в коридор, Элайн увидела, что возле спальни родителей ее пес сцепился с какими-то солдатами. Теперь их было двое, и Тирену приходилось туго.
Плохо соображая, что именно она делает, Элайн метнулась в свою комнату и схватила двуручный меч. Подбежав к нападавшим, она нанесла удар по солдату, который пытался зарубить пса, повисшего на руке его товарища. Она впервые в жизни била мечом не по манекену, а по живому человеку. По бандиту, убийце.
«Мама!»
Этот негодяй попытался увернуться, но длинный клинок все равно задел солдата по правой руке, заставив его выронить короткий меч. А следующий взмах пробил насквозь его кожаный нагрудник. Широкая рубленая рана заставила врага покачнуться.
«Мамочка!»
Последний удар Элайн был колющим – одним движением она беспощадно проткнула противника. Он нелепо взмахнул руками и грузно упал к ее ногам. Эти солдаты не были готовы к бою с воином, оснащенным таким убийственным оружием, как двуручный меч.
Тирен рычал, зажав в пасти правую руку своей жертвы, до тех пор, пока удар тяжелого клинка по коленям бандита не повалил его навзничь. Увы, мабари не успел вонзить свои клыки в белеющее горло обидчика – вместо этого в грудь упавшего вошел и вышел, словно огромная игла, длинный узкий окровавленный клинок.
– Мама!
На пороге спальни появилась тейрина Элеонора:
– Душа моя! Я услышала бой во дворе и испугалась. Что происходит? Ты ранена?
Элайн бросилась к матери:
– Мама! Я так боялась за тебя! Я ничего не понимаю! Что происходит?
– Меня разбудили крики, а в зале были вооруженные люди. Слава Создателю, что я успела закрыть свою дверь на засов. Ты видела их щиты? – Элеонора кивнула на убитого. – Это же люди Хоу!
– Так значит, Хоу предал отца? Но зачем? Они же были друзьями! – отказывалась верить своим глазам Элайн.
Мир вокруг начал трескаться и осыпаться.
«Хоу так часто приезжал к нам. Отец называл его другом. Почему? Почему?!»
Ответов не было.
– Вероломный ублюдок! Я сама перережу ему глотку! – произнесла Элеонора. – Ты не видела отца? Он еще не ложился!
На мгновение запнувшись, Элайн ответила:
– Нет, я была в своей комнате.
– Надо разыскать его. И срочно.
– Я боюсь за тебя. Может быть, ты лучше останешься здесь?
Элеонора гордо вскинула подбородок:
– Я все-таки не какая-нибудь кисейная барышня из Орлея. У тебя есть еще меч? Дай мне его, и я покажу тебе, что с ним надо делать!
В другое время дочь нашлась бы, что ответить на похвальбу своей матери, – она сама могла показать, что надо делать с мечами. Но сейчас ей было не до пикировок.
У самой Элайн второго меча не было, поэтому оружие пришлось снять с врагов.
Они бросились в комнату Фергюса.
Там на полу, в луже крови лежала мертвая Ориана, а рядом с ней распласталось тельце окровавленного сына.
– О, нет! – Элеонора со стоном осела на пол, сжав голову руками. – Нет!!! Мой маленький Орен! Негодяи! Убить невинного младенца!
Орен был любимчиком всей семьи. Обаятельный малыш часто веселил родных своей детской непосредственностью. С искренним любопытством маленького человечка, открывающего для себя мир, он задавал смешные вопросы. Еще вчера он просил отца привести ему «мяч».
– Не мяч, а меч! – поправил его Фергюс и пообещал привезти сыну самый лучший меч, какой найдет. Но теперь чей-то меч сам нашел Орена и его мать…

– Хоу даже не берет заложников! Он решил перебить всех нас! – убивалась Элеонора.
Элайн невидящим взглядом уставилась на трупы невестки и племянника. Она просто не могла поверить во все это.
– Он заплатит за все. За все! – вытирая слезы, ответила Элайн.
Ярость наполнила ее душу, медленно заливая глаза пеленой неистового безумия.
– Пойдем, нам надо разыскать отца! – поднялась с пола стремительно постаревшая тейрина. На пороге комнаты она обернулась, прощаясь взглядом с невесткой и внуком, и горестно вздохнула:
– Бедный Фергюс…

Во дворе шел жаркий бой – дворцовые стражники бились насмерть с людьми Хоу. Силы были не равны, на одного защитника приходилось по три солдата этого предателя.
– Что же делать? – растерялась Элайн, крепко сжимая рукоять меча.
– Парадный зал. Твой отец должен быть где-то там.
Вокруг полыхал огонь, все было затянуто дымом. Обвалившиеся стропила, пылающие завалы из досок… Отовсюду доносились стоны, крики, плач. Слышался звон оружия.
Они с матерью и Тиреном пробивались к парадному залу, убивая всех солдат Хоу, имевших несчастье повстречаться им на пути. Им не нужны были пленные – им была нужна месть. Уже через несколько минут доспехи Элайн были покрыты кровавыми пятнами сверху донизу, а лезвие меча обагрилось по рукоять. Элеонора выглядела ничуть не лучше.
Надо отдать ей должное, тейрина действительно умела обращаться с мечом и щитом. Увы, Элайн слишком поздно по-настоящему оценила свою мать.
Элеонора тоже отметила, что ее дочь не зря пропадала на тренировках – ее выверенные движения и умелое владение двуручным мечом не оставляли ни одного шанса обычным солдатам Хоу.
Впрочем, времени на размышления у них не было.
Перешагивая через тела друзей и врагов, они вбежали в парадный зал, где стражники Кусландов бились с солдатами Хоу. В самом центре Роланд Гилмор умело отбивался от наседающих со всех сторон врагов – он рубил своим мечом направо и налево, ловко отталкивая ногами особо настырных противников.
Элайн врезалась в звенящую оружием толпу, даже не думая о том, что для такой рубки у нее нет ни щита, ни прочных доспехов. Ее меч описал дугу и сшиб на пол одного бандита.
«Отец!»
Где же он? Еще один шелестящий взмах узкого лезвия до кости разрубил плечо другого негодяя.
«Папа!»
Кто-то бросился на нее – и она ударила его тяжелым эфесом прямо в лицо. Нападавший повалился навзничь. Пока она высматривала отца, один из защитников замка ловко прикончил упавшего.
«Папочка!»
Кажется, отца здесь не было.
Какой-то встрепанный детина без шлема занес над ней тяжелую секиру. Элайн сильно размахнулась мечом и все-таки сумела попасть прямо по тонкой белой полоске шеи, видневшейся под косматой бородой. Тело противника еще по инерции двигалось к ней, а его голова, кувыркаясь в воздухе, уже летела в другую сторону. Безголовый труп осел на колени и упал прямо на нее.
Она лишь брезгливо отпихнула от себя истекающий кровью обрубок, не задумываясь о том, что в первый раз отрубила человеку голову. Ей было некогда об этом размышлять – Элайн с остервенением продолжала методично рубить оставшихся врагов.

Неожиданная атака с тыла оказалась очень кстати – скоро бой был кончен. Ей пришлось опустить меч и перевести дух. Элайн вдруг обнаружила, что не может легко разжать руки – кровавая корка прилепила рукоять меча к ладоням. Весь зал был залит кровью и завален телами защитников замка и солдат Хоу.
Но это была лишь минутная передышка. Большие ворота зала, ведущие наружу, продолжали сотрясаться от сильных ударов. Поэтому Роланд прежде всего собрал оставшихся в живых стражников:
– Скорее к воротам! Задержите этих ублюдков как можно дольше! – скомандовал он.
Теперь он тоже мог немного прийти в себя и рассмотреть своих спасителей. Роланд обернулся и замер. Перед ним стояла Элайн.
В беспощадном настоящем не существует обидного прошлого. Перед лицом смерти не вспоминают о раздорах и упреках.
Роланд бросился к ней, но сразу остановился, заметив рядом с ней мать.
– Миледи! Ваша светлость! Вы обе живы! – радостно воскликнул он. – Я боялся, что солдаты Хоу ворвутся к вам!
– Они и ворвались. Этот Хоу вероломный ублюдок, и он заплатит за все! – с нескрываемой ненавистью сказала Элеонора. – Они убили Ориану и Орена. Ты не видел тейрна?
– Его здесь нет, миледи. Когда я понял, что случилось, мне лишь удалось закрыть ворота. Больше я ничего не знаю, – не сводя глаз с Элайн, ответил Роланд.
Створки ворот содрогались под ударами солдат Хоу. Почти все стражники Хайевера были ранены, и их осталось мало. Шансов на то, что они удержат вход, не было.
– Но они долго не устоят, – с тревогой в голосе подтвердил эту немудреную догадку сэр Гилмор. – Если в замке есть другой выход, идите быстрее туда.
У Элайн защипало в глазах. Она замотала головой.
«Нет, Нет! Нет!!!»
– Черный ход! – Элеонора схватила дочь за руку. – Быстрее на кухню – отец, наверное, там!
Элайн первая не выдержала:
– Пойдем с нами, сэр Гилмор!
«Пожалуйста, не оставляй меня!» – умоляли ее глаза.
Она вдруг поняла, что все изменилось. Мир уже не трескался, он стремительно рушился в пропасть. Из-под ног уходило все, что наполняло смыслом ее жизнь, а наклоненные небеса летели вниз, прямо на голову.
Роланд твердо выдержал ее взгляд.
– Нет, миледи. Я никуда отсюда не пойду. Если я брошу ворота, они падут, и вы не успеете спастись. Мой долг – защищать вас во что бы то ни стало.

«Ты же хотела, чтобы он остался? Здесь тоже нужно воевать, да? Вот твои желания и сбылись, волчонок!»
Теперь она должна уйти о него, чтобы спасти родителей. Это ее долг. Долг… Может быть, ей остаться с Гилмором? И, как леди Шейна, заслонив своего рыцаря, нанести смертельный удар этому Хоу?
«Отец!» – закричало сердце, задохнувшись от волнения.
«Роланд!» – вырвалось оно из груди.
От этого выбора ей вдруг захотелось проснуться. Или сразу умереть.
Где-то внутри нее тот самый волчонок поднял голову к наклонившемуся небу и тоскливо завыл, раздирая душу смертной тоской на две части.
«Нет! Я так не хочу! Нет!!!»
Падающее небо не прислушалось к ее крику – его осколки уже неслышно хрустели под ногами, устилая путь, по которому не возвращаются.
Тейрина Элеонора склонила перед юношей поседевшую голову:
– Пусть хранит тебя Создатель, сэр Гилмор!
– Пусть хранит он всех нас, миледи! – ответил он и, глядя в глаза Элайн, добавил лишь одно слово:
– Спасайся!
Она не посмела ему возразить. Да, Роланд, как настоящий мужчина, уже все решил. Он выполнит свой долг и умрет ради нее. А она… Она пока останется жить. Ради отца. Ради матери.
Гилмор развернулся и, не оглядываясь, побежал к сотрясающимся воротам.

Когда она выходила из зала, наклоненные небеса с беззвучным грохотом упали в морские волны, залив ее глаза брызгами соленой воды.

Примечания:
* Кусок сургуча плавится над свечой с одного конца и затем проливается на край свитка. Пока сургуч не успел затвердеть, на нем делается оттиск печати.
* Дублет – поддоспешник с нашитыми кусками кольчуги. Изначально был просто кожаной рубашкой, со временем превратился в кожаную куртку со стеганой подкладкой.
*Клеймор – двуручный меч с длинной рукоятью и широким клинком с характерной формой дужек крестовины, сужающейся вниз.
* Примечание к Мору.
До этого Тедас уже пережил четыре нашествия Порождений Тьмы. Пало четверо Архидемонов: Думат – Дракон Тишины – был убит в сражении на Равнинах Тишины, Зазикель – Дракон Хаоса – погиб в сражении у Неприступной Гавани, Тот – Дракон Огня – сложил голову в сражении у Холма Охотника, а Андорала – Дракона Цепей – прикончил Серый Страж Гарахель в сражении при Айсли. Осталось еще трое: Разикейл – Дракон Тайны, Лусакан – Дракон Ночи, и Уртемиэль – Дракон Красоты.